Гр-ражданка, проговорил пьяница неожиданно приятным глубоким баритоном, куда идем?
Нине очень хотелось сказать что-нибудь веское, чтобы поставить омерзительного пропойцу на место, но ее хватило только на сдавленный писк. Она метнулась в тень дерева, но пьяница уже поднялся на ноги и с проворством, поразительным для вдребезги пьяного человека, оказался возле нее.
Не подходите ко мне, пролепетала Нина, отступая в сторону. Больше всего ее испугало выражение глаз незнакомца. Было в них что-то отчаянное, что-то сумасшедшее, куда надежнее любых угроз убедившее девушку в том, что ее ночная прогулка непременно плохо кончится. Боковым зрением она заметила возле серого дома движение оттуда кто-то вышел. Нина открыла рот, готовясь кричать и звать на помощь, но проклятый Ванечка ее опередил.
Граждане бандиты, вы окружены, сдавайтесь! заорал он в сторону тех, кто показался из серого дома. И Нине: Ложись, дура!
В его руке непонятно откуда появился черный пистолет. В следующее мгновение пьяница, он же непутевый Ванечка, он же черт знает кто, явившийся из тьмы, кинулся к Нине и швырнул ее на землю.
А-а-а! заверещала девушка.
Мусора! Вали их!
Пах! Пах! Пах! Сухо защелкали выстрелы, раздался звон разбитого стекла из булочной тоже кто-то стрелял. Кто-то бежал, кого-то хватали, кто-то грязно и беспомощно ругался, кто-то кричал от боли, а Нина скорчилась на земле, зачем-то судорожно вцепившись в ручку сумочки, а левой рукой инстинктивно прикрывая голову.
Бросай оружие! Бросай, кому говорят!
Ты чё, ты чё, начальник
Юра, у него нож за голенищем! Это пьяница обращается к кому-то из своих, кто выскочил из булочной прямо сквозь витринное стекло, ухитрившись, кажется, даже не пораниться.
Ага, понял, Иван Григорьич Ну-ну, Храповицкий, не шали! Отдай ножичек-то Вот так, молодец! Руки! Руки держи, чтобы я их видел
Веник бежал! кричит кто-то, и, приподняв голову (любопытство все же сильнее страха), Нина с изумлением узнает в говорящем рыжего рабочего, совсем недавно на ее глазах вешавшего вывеску на булочную.
Там Антон и Петрович его примут, отвечает недавний пьяница.
Не догонят, усмехается человек, которого держит на прицеле высокий, артистичного вида Юра.
Однако через минуту из-за угла дома двое выволакивают молодого парня, заломив ему руки за спину. На голове у парня копна непокорных волос, из-за которой, возможно, он и получил свое прозвище «Веник». Левый конвоир на ходу свободной рукой стирает с лица кровь, тотчас же проступающую снова. Судя по всему, Веник пытался оказать сопротивление.
Царапина, Иван Григорьич, говорит пострадавший прежде, чем ему задают вопрос.
Все целы? отрывисто спрашивает «пьяница», оглядываясь.
Наши да. Юра передергивает широкими плечами. Из этих трое наповал, один ранен
И в самом деле, возле серой стены лежат два тела, третье на дорожке, а раненый сидит, прислонившись спиной к дереву, и стонет. И хотя он вроде бы уже не представляет опасности, рядом стоит рыжий, угрожающе направив дуло револьвера на задержанного. Нина чувствует, как ее начинает бить крупная дрожь.
А Елагин где? с тревогой спрашивает Иван Григорьевич. Елагин!
Здеся я, отзывается человек, показавшийся из булочной. Это приземистый крепыш флегматичного вида, и Нина вспоминает, что тоже видела его раньше, он помогал рыжему управиться с вывеской. Елагин бросает равнодушный взгляд на убитых и отворачивается, словно не он только что стрелял в них и убил как минимум одного.
Из большого дома стремительным шагом выходит уже знакомая Нине молодая женщина с шалью на плечах, а за женщиной следует совершенно седой, очень спокойный старик.
Терентий Иванович, обращается к нему Иван Григорьевич, убирая оружие. Вызовите карету «Скорой помощи» И машину для перевозки
Они уже едут.
Лиза, вы в порядке?
Женщина поводит плечами, обхватывает себя руками.
Когда началась стрельба, я испугалась И когда брат выскочил через стекло Она кивает на высокого Юру, который смущенно улыбается.
Юра, ну ты артист говорит кто-то с восхищением.
Что за баба? спрашивает другой голос, и Нина не сразу понимает, что речь идет о ней.
Приблизившись, Иван Григорьевич протягивает руку и рывком поднимает девушку на ноги. Ощущение у Нины такое, словно она превратилась в мозаику и вот-вот рассыплется на тысячу кусочков.
Московский уголовный розыск, старший оперуполномоченный Опалин, представляется Иван Григорьевич, скользя внимательным взглядом по ее лицу. Кто вы и как вас зовут?
Я я я студентка, сбивчиво начинает говорить Нина. Она хочет объяснить, что живет тут неподалеку, что была в Большом слушала «Сусанина», и всего лишь возвращалась привычной дорогой домой, но тут оперуполномоченный Опалин отмочил фокус: отклеил бороду, снял парик, и перед Ниной оказался молодой брюнет приятной наружности, которую портил только один дефект. Раньше, когда космы закрывали его лоб, не было видно довольно широкого шрама, наискось идущего через правую бровь и к тому же плохо зарубцевавшегося. Увидев этот шрам, тот, кого называли Храповицким и по-прежнему держали на прицеле, хрипло засмеялся.
Скорохват, чтоб мне сдохнуть, объявил он. Ну и маскарад вы тут устроили, гражданин начальник!