Она улыбнулась, представив себе джентльменов, облаченных во все это великолепие, и благородных дам в роскошных платьях, приседающих и кланяющихся друг другу. У нее никогда не было пышной юбки с кринолином, но мать научила ее делать реверансы, к их обоюдному веселью. Фейт ужасно тосковала по матери, и прошли годы, прежде чем она смирилась с ее смертью.
Другое дело смерть отца. Все случилось так неожиданно, так нелепо, что Фейт не могла взглянуть правде в глаза. И никогда не сможет. Ее отец был глубоко верующим человеком, ученым и джентльменом, который отказался от прав, дарованных ему при рождении, во имя своего призвания. Какой безумец мог ненавидеть его до такой степени, чтобы убить?
Боль, которую она испытала в то ужасное утро, нарастала с каждым днем. Когда отца внесли в дом, она сразу поняла, что он мертв. Ей даже не позволили остаться на похороны, а выпроводили из общины, вручив узелок с вещами и горсть монет, собранных среди прихожан. Такое количество денег у людей, никогда не имевших лишней копейки, так поразило Фейт, что она безропотно уступила уговорам отправиться в Лондон на поиски родных. Один из мужчин подвез ее на своей телеге до почтового тракта и объяснил, как найти последователей Уэсли, которые жили дальше по дороге. К ночи, добравшись до места, Фейт обнаружила, что семья, к которой ее направили, переехала. Она переночевала у соседей и наутро поняла, что предоставлена самой себе. Ей следовало вернуться назад, но она была испугана и одинока и не могла забыть, как ее выставили из дома. В любом случае она ничего не теряла. Они недолго жили в этой общине и не успели обзавестись ни друзьями, ни имуществом. Даже дом они снимали.
Лошадиное ржание вывело Фейт из задумчивости. Вскочив со стула, она бросилась к очагу и подбросила топлива в огонь. Скоро вернется Джек. С еще мокрыми после мытья волосами она набросила на плечи плащ и вышла наружу вылить грязную воду и набрать свежей. Заглянув к лошадям, Фейт обнаружила, что Джек прикрепил к стойлам ведра с водой и подбросил в кормушки свежего сена. Она погладила каждую лошадь по бархатистому носу, почесала за ухом кошку и поспешила назад.
Замесив тесто для лепешек, Фейт добавила в него сыр, который нашла в темном углу буфета и мелко натерла. Сунув противень с лепешками в железную духовку, встроенную в очаг, она поставила жариться бекон, добавив в жир муку, чтобы получился соус, сожалея, что нет лука или хотя бы картошки. Что ж, придется довольствоваться тем, что есть. Может, Джек принесет кролика. При мысли о жарком из свежего мяса в животе у нее заурчало. За весь день она съела всего лишь ломтик сыра.
Пока еда готовилась, она заплела волосы в косу и перевязала обрывком тесемки, который обнаружила в сундуке. Затем быстро переоделась в успевшую высохнуть одежду, сложив рубашку и чулки Джека, чтобы постирать их при первой же возможности.
Когда совсем стемнело, Фейт зажгла лампу и оглядела плоды своих трудов. Чай заварился, лепешки испеклись, нарезанная толстыми ломтями ветчина прожарилась до хрустящей корочки. Но Джека все не было.
Неизвестно, когда он вернется. Зачем пропадать хорошей еде? Она всегда сможет приготовить еще, если понадобится. Положив на тарелку несколько лепешек и пару ломтиков ветчины, девушка села за стол. Чай был несладкий, но крепкий и душистый, и Фейт с наслаждением глотнула горячий напиток, произнеся благодарственную молитву.
Покончив с едой, Фейт вымыла посуду и задвинула чайник в глубь просторного очага, где долго сохранялось тепло. Там же стоял чугунок с лепешками, окруженный раскаленными углями. Даже если они подсохнут, их можно будет размягчить в соусе. В любом случае она не может больше поддерживать огонь. Джеку не понравится, если она изведет все его топливо.