Стоп, Семён, говори сразу, кто такой Денис Вячеславович, откуда ты его знаешь, и что значит «появился»?
Так я и говорю, господин! Денис Вячеславович наш Страж-хранитель, он с самого Удара с нами. Появляется он всегда в самый тревожный момент и всегда помогает. Его помощь часто просто незаменима. А откуда он появляется, так этого никто не знает! Просто, раз, и он уже здесь, а секунду назад не было. Его самого мы спрашивать об этом постеснялись.
Понятно! Очень интересно А кто это «мы»?
Ну так, это Мы люди, оставшиеся в живых после Удара. Нас выжило совсем немного, но мы не сдаёмся и стараемся держаться вместе. Здесь, в этой общине, нас около сотни: мужчины, женщины, дети. Взрослых мужчин человек двадцать всего при этих словах Семён заметно приуныл, отвернулся от собеседника и стал делать вид, что внимательно рассматривает картину, висящую на стене с ободранными обоями (похоже, это был «Девятый вал» Айвазовского). Дима, конечно же, заметил скрытые слёзы старика, но решил не прерывать его допрос не до сантиментов сейчас:
Если мне не показалось, у Киевского вокзала я видел орков или гоблинов тихим голосом проговорил он и замер в ожидании реакции старика. Как бы не опростоволоситься, ведь реальность уже могла в очередной раз измениться. Как раз в тот момент, когда Дима обнаружил, что он уже не пешеход, а всадник, да и ранее такие возможности были. Если это так, то орки вполне могли остаться в предыдущем мире. Но Семён отнёсся к его словам без особого удивления:
Нет, господин, это не орки и не гоблины это люди, только ещё более несчастные, чем мы. Как я уже говорил, после Удара очень многие погибли, а другие вот так изменились, мутировали, стали похожи на уродливых горилл. И совсем немногие остались обычными людьми, старик надолго замолчал, и Диме вновь пришлось подталкивать его рассказ дополнительными вопросами:
Расскажи Семён, пожалуйста, что такое Удар? Опиши, что случилось, и когда это произошло.
Старик удивлённо взглянул на Диму, но сдержал свои чувства, ничего не спросил и просто стал рассказывать дальше:
Восемь лет назад примерно это я так думаю, что восемь, ведь с тех пор никто точно не считал прошедшие дни и ночи морозным ноябрьским утром земля словно вздрогнула и загудела. Все увидели яркую вспышку и услышали громовой раскат, как во время майской грозы, только намного громче, и последовавший за ними долгий стон, пробирающий до самых костей. За первым ударом пришли второй и третий, с каждым разом всё более сильные и пугающие. После каждого удара дневной свет гас на мгновение, и за этот миг окружающий мир страшно менялся. После первого удара многие люди упали на землю и больше уже не поднимались, после второго лица и тела людей вокруг исказились и переломались, да и остались обезображенными насовсем. А после третьего удара всё вокруг стало таким, как сейчас за окном. Посмотрите, господин, свет вроде бы яркий, да недостаточно, как в дымке всё вокруг. Небо голубое, да не совсем. Дома московские вроде бы на месте, да не все. Те здания, что уцелели, теперь не всегда такие, как были раньше то башни без окон стоят, то крыша деревянная на небоскрёбе. А от тех домов, что исчезли, развалин почти не осталось ни плит, ни кирпичей, разве что на Киевском вокзале они есть. Может быть, и ещё где-то разрушения встречаются, но мы их больше нигде не видели, а специально, конечно же, не искали.
Люди, чьи тела мутировали, вскоре стали работать на земле, мало того, они совершенно не помнят своего прошлого и утверждают, что всегда всё так и было. Мы с ними не спорим и не ссоримся, а сами они не агрессивные, и слава богу! Их больше, много больше, чем нас, и при желании они могли бы очень быстро нас уничтожить. Хотя нет, что это я говорю такое! Уничтожить нас не так-то и просто. Ведь сразу же, в первый же день после катастрофы появились наши защитники. Они сначала вот также как вы, господин, задавали странные вопросы, но сразу же стали помогать нам, вне зависимости от ответов, которые получали или не получали от нас. То вход в дом, пригодный для жилья и убежища, найдут и обустроят, то ребёнка больного вылечат. И от тёмных налётчиков они нас защищают, барьеры силовые ставят вокруг стоянок. Называют они себя Стражами-хранителями, и было их поначалу довольно много, особенно в первый год после Удара. Но потом тёмные налётчики стали вести себя скромнее, днём вообще перестали появляться, да и перебили их великое множество, и Стражей тоже стало меньше. А может быть, просто на глаза они стараются теперь лишний раз не попадаться. Уж не знаю, почему Они-то, конечно же, защитили бы нас, вздумай орки-мутанты людей извести.
Скажи, Семён, а почему вы перестали вести точный счёт прошедшему времени? Люди с древних времён это делали, так почему же вы перестали?
Так ведь неудобно это теперь, да и смысла нет! Сразу после Удара все дни стали похожими один на другой. Нет больше ни зимы, ни лета. Ни весны, ни осени. Время как будто остановилось. Я вот пытаюсь вести счёт прошедшим дням, но я всего лишь старый человек, могу и ошибиться. А как я помру, так и счёту конец.