– Если сделал что-то неправильное, даже на службе Свету, значит, чтобы это уравновесить, нужно сделать что-то правильное.
Байар что-то мрачно буркнул. Наверное, он имел в виду совсем не то, о чем сказал Борнхальд.
– Очень хорошо, – сказал Галад, – но если кто-то решит повернуть назад, винить его не в чем. Дело здесь касается лишь меня одного.
Галад ударом каблуков послал гнедого мерина в легкий галоп, и на душе у него потеплело, когда он услышал быстрый стук копыт лошадей своих спутников. Нагнав его, они поехали рядом, и белые плащи вздувались от ветра. Конечно, он должен был отправиться сюда один, однако если рядом будут эти трое, то, возможно, их присутствие не позволит тут же взять его под арест и повесить без лишних церемоний. Нельзя сказать, что Галад вообще рассчитывал остаться в живых. Но если что-то нужно сделать, – то это должно быть сделано, и не важно, какой ценой.
Лошадиные копыта громко загремели по выложенному камнем пандусу, который вел к усадьбе, поэтому на появившуюся из леса четверку всадников обратили взоры все, кто находился на просторном центральном дворе. Здесь было полсотни Чад Света в сверкающих кольчужно-пластинчатых доспехах и конических шлемах, большинство из них – верхом. Услужливые конюхи-амадицийцы в темной одежде держали под уздцы лошадей для тех из Детей, кто еще не сидел в седлах. Внутренние балконы пустовали, если не считать несколько слуг – они делали вид, что подметают их, но сами то и дело окидывали двор заинтригованными взглядами. В стороне от прочих стоял Радам Асунава, окруженный, точно телохранителями, шестеркой рослых Вопрошающих; украшавшая их плащи эмблема многолучевого солнца была наложена на багряного цвета значок в виде крючковатого пастырского посоха. Десница Света всегда держался наособицу от остальных Детей Света, и подобную манеру те считали совершенно правильной. Из всех находившихся во дворе Чад один лишь седовласый Асунава был без доспехов. Лицо главы Вопрошающих выражало такую вселенскую скорбь, что рядом с ним Байар показался бы розовощеким бодрячком, а на его ослепительно-белом плаще красовался только ярко-красный пастырский посох – этим он также отличался от прочих Детей Света. Но Галад лишь скользнул по Вопрошающим взглядом – его внимание во внутреннем дворе приковывал к себе только один-единственный человек. Может, Асунава и сыграл какую-то роль – его причастность оставалась неясной, – однако призвать к ответу Верховного Инквизитора способен только Лорд Капитан-Командор.
Эамон Валда не мог похвастаться высоким ростом, но со смуглого сурового лица не сходило властное выражение – повиновения от остальных он ожидал как должное. И повиновение – это самое меньшее из должного. Он стоял, широко расставив ноги в сапогах и горделиво вскинув голову, излучая вокруг себя властность и надменность, поверх золоченой полной кирасы он носил бело-золотую накидку Лорда Капитана-Командора – шелковую и расшитую куда богаче, чем любая из тех, что когда-то лежали на плечах Пейдрона Найола. Шелковым же был и белый плащ Валды, на каждой стороне груди золоченой канителью вышиты эмблемы многолучевого солнца, и шелковой была его шитая золотом белая куртка. Под мышкой Валда держал шлем – вызолоченный и украшенный спереди лучистым солнечным диском, а на его левой руке, поверх кованой стальной перчатки, красовался массивный золотой перстень, на крупном желтом сапфире было вырезано многолучевое солнце. Еще один знак благоволения, проявленного со стороны Шончан.
Валда чуть нахмурился, когда Галад и его спутники спешились перед ним и отсалютовали, приложив согнутую правую руку к груди. Подбежавшие подобострастные конюхи приняли поводья.
– Тром, почему ты до сих пор не отправился в Насад? – В словах Валды звучало неодобрение. – Остальные Лорды-Капитаны сейчас уже на полпути туда.
Сам Валда на встречи с Шончан всегда прибывал позже всех, вероятно, чтобы тем самым показать, что в Чадах Света сохранилась толика независимости, хотя от прочих высших офицеров он требовал неукоснительной явки в оговоренное время, пусть даже для этого в путь отправляться приходилось до рассвета.