Выстрелы раздались неожиданно, оглушив и ударив по ногам отлетающими гильзами. Я рефлекторно дернулся в сторону, пальцем сдирая предохранитель. В ушах звенело и, будто через вату, услышал володино там, мне показалось! Он стоит на одном колене и тычет вправо на невзрачную, затененную горным краем, лысую высотку. Если заряд радиоуправляемый, что, скорее всего, то там неплохое место для корректировщика, зажался под кустиком между камней и будь здоров! Враг не дремлет!
Выстрелы раздались неожиданно, оглушив и ударив по ногам отлетающими гильзами. Я рефлекторно дернулся в сторону, пальцем сдирая предохранитель. В ушах звенело и, будто через вату, услышал володино там, мне показалось! Он стоит на одном колене и тычет вправо на невзрачную, затененную горным краем, лысую высотку. Если заряд радиоуправляемый, что, скорее всего, то там неплохое место для корректировщика, зажался под кустиком между камней и будь здоров! Враг не дремлет!
Видишь подозрительное движение докладывай! с металлом в голосе командует сапер, Нечего ворон пугать! -Ребята, давайте жить дружно,-говорю я.
А я о том же, док, обернулся сапер, Только кричать не надо. Когда померещится, это Володе, крестятся. Мы еще долго лежали на крыше. Пока прибыло подкрепление и высокое начальство, пока прочесывали местность, пока террорист, поняв, что сегодня удача способствует не ему, привел в действие второй заряд. Заметая следы несостоявшегося преступления раздался хлопок, и разлетелись в небытие осколки. -Жалко, что Шурика с нами не было, надышавшись пьянящего воздуха первого боевого крещения говорит Володя. У него победоносный вид зазнавшегося мальчишки. Он гордится, что не струсил, что стрелял. Мне знакомо это чувство эйфории, но я уже видел ошалевшие глаза ребят, вышедших из настоящего боя, пролежавших под минами, потерявших своих девятнадцатилетних друзей. Я смотрю на парня. Володя идет, как бывалый американский солдат из фильмов Стоуна о Вьетнаме, положив автомат на плечи и распяв на нем руки. Сапер недовольно косится на меня, его офицерская косточка, выдраенная в предыдущих поколениях Советской Армии, не принимает моего демократического отношения с подчиненными. Перехватив мой взгляд, Володя понимает без слов и перевешивает автомат за спину.
Шурик находится при исполнении важной оперативной задачи, бросаю я и вместе с сапером иду к командиру дивизии, неторопливо прохаживающемуся посередине дороги.
Как самочувствие, док? машет он нам издалека, что скажете? Средь бела дня у всех на виду! Командир то ли сокрушается, то ли восторгается прытью Хизбаллы. Он возбужден и улыбается, как профессионал, дорвавшийся до настоящей работы, с наслаждением выпевая в эбонитовый микрофон портативной рации команды. Подчиняясь его воле работает артиллерия, до нас доносится гул разрывов, и зеленовато-серые фигурки солдат, рассыпавшиеся цепью, ползают по склону. Эту ли улыбку отца-командира прозвали отеческой, сплачивающей бойцов и посылающей их на смерть?!
Немцы во время войны по обе стороны дороги вырубали мертвую зону, -буркнул я, И, если проходил важный эшелон, ставили живой щит.
Доктор, продолжает улыбаться командир, Мы же не немцы!
Он прав, но сразу виден пробел в его образовании: ему не пришлось сидеть на собраниях трудовых коллективов, клеймящих израильскую военщину, и программа Время не транслировала для него выступления депутатов ООН, пригвоздивших сионизм к фашизму.
Кстати, доктор, командир перестает улыбаться, заметив
непорядок в боевом строю, Где второй санитар?
Он при исполнении важной оперативной задачи,-повторяю я отговорку и эта фраза производит магический эффект своим бронированным звучанием, пресекая ненужные расспросы.
4
Важная оперативная задача заключается в том, что Шурик сидит в моем кабинете и читает впечатлительный по объему отчет последней инспекционной проверки. Он должен выбрать все, что имеет к нам отношение и сочинить ответ всякое там: по указанным пунктам, в назначенные сроки, будут приняты меры, контроль за исполнением В том, что нас протянули через бюрократическую писанину моя вина. Любой труд, особенно если он по обязанности, а не по вдохновению, нуждается в управлении и контроле. В армии такая система наказания и стимуляции доведена до совершенства благодаря суворовским принципам внезапность, быстрота и натиск. Но у нас внезапным может быть только враг. Проверяющие в Ливан ездить не любят их сюда шницелями не заманишь; они предпочитают булочки в столовых военно-воздушных сил или довольствуются бурдой тыловых баз. Короче, об их появлении мы узнали сразу, как только они подъехали к границе. База завертелась и вместе с ней закрутились и мои Володя с Шуриком, ибо нет наказания страшней для израильского солдата, чем сказать ему на шабат ты остаешься! Ребята убирали, мыли и даже успели закрасить лаконичные, но идущие от души фразы, оставшиеся от предыдущих обитателей их комнаты. Как и следовало ожидать, кистью махал Володя, а вымазался Шурик.
У Вас спина белая, указал я ему на происшедшее.
Шутка, сослался на классиков Шурик.