Это уже ни в какие ворота, и Емеля три дня в праведном гневе названивает Абрамову на сотовый, готовясь к объяснениям. Рожа, мол, не треснет, Виктор Николаевич, развлекаться с моей женой на деньги фирмы, а мне же отдуваться? Впрочем, злость мало-помалу проходит - и к тому же не сегодня-завтра должен прийти очередной транш по одному договору, который Абрамов вот уже полгода мутит с Крутицким.
Емеля ставит овощи в микроволновку, и только тут замечает мигающий огонек автоответчика. Звонила Светка Лунева, и с первых слов Емеля понимает: что-то не так. Плохо слышно, он с трудом разбирает слова. Похоже, с договором какие-то проблемы, надо срочно связаться с кем-то из партнеров. Сделать это может только Абрамов, и Емеля снова набирает номер сотового, снова слышит механический голос абонент временно недоступен.
В самой глубине его существа зарождается новое, почти незнакомое чувство. Глубоко спрятанное, оно с каждой минутой поднимается выше, словно пузырь гнилого воздуха со дна темного подмосковного болота. Такое непривычное, что Емеля не сразу понимает, что за судорога сводит внутренности.
Под раздражением, ревностью и злостью огромным шуршащим цветком распускается страх.
4
Сколько ангелов уместится на конце иглы? Можно ли их сосчитать? И если нет, следует ли предположить, что средневековые схоласты задолго до Кантора догадались о существовании несчетных множеств?
Сколько человек может жить в одной квартире? А сколько - жить и работать? Может ли Глеб Аникеев запомнить все имена и лица, голоса и манеру одеваться, сетевые ники, то есть прозвища, е-мэйлы, то есть электронные адреса, домашние телефоны, если у них есть другой дом, кроме общего дома с общим адресом Хрустальный проезд, пять, двадцать четыре?
Один за другим, чтобы не забыть: Илья Шаневич, большой, рыжеволосый, в вечно расстегнутой рубашке. Хозяин квартиры, владелец издательства "ШАН", названного, похоже, в его честь, издатель журнала, где Глеб работает верстальщиком. Андрей, флегматичный, непредсказуемый, доброжелательный, главный редактор журнала, у которого даже нет названия. Бен, улыбчивый, в рубашке с большим воротником, в клешах, диско в наушниках - программист, отвечает за работу местной локальной сети и прочие технические вопросы. Ося, фланелевая рубашка, взлохмаченная борода, анархо-сатанизм, взмах руки, словно отгоняет муху. Что он делает в Хрустальном, Глеб не понимает. Нюра Степановна, секретарша Шаневича, пучок на голове, сигарета в углу рта, лиловая помада. Постаревшая героиня Эльдара Рязанова, случайно попавшая в мир аутичных программистов и безалаберных бизнесменов. И, наконец, Снежана: короткие маечки, громкий голос, большие серые глаза, манеры Таниных подруг.
А кроме того - Арсен в ермолке, какие-то люди в деловых костюмах, проходящие мимо Нюры Степановны в кабинет Шаневича, черные музыканты, девочки-группи, лидер группы "Мароккасты" Муфаса, антрацитово-черный, с растаманским дредом, с легким акцентом, с громовым, под стать Шаневичу, голосом.
Андрей рассказал, как Муфаса первый раз появился в Хрустальном. Двери никогда не закрывались, вот он и вошел, спросил Илью. Ему сказали, что Ильи нет, он остался ждать. Посидели, покурили ганджа, через три часа пришел Шаневич, оказалось: Муфаса ошибся домом, искал другого Илью. Но к этому моменту уже выяснилось: Муфаса не просто так, а лидер "Мароккастов", московской команды негров-пидоров.
– В каком смысле - пидоров? - немного обиженно спросил Глеб, гордившийся отсутствием гомофобии.
– В смысле - голубых, - ответил Андрей. - Черных голубых. Шаневич хочет "Мароккастам" и "АукцЫону" сделать совместный концерт, сегодня вечером пойдем их слушать в "Пропаганду".
– А Шаневич и концертами занимается?
– Мы тут всем занимаемся.