Остаток пути прошел незаметно. То ли год такой выдался, то ли повлияла магия Дэлиона – так или иначе, весенний сезон ветров подходил к концу, не доставив особого беспокойства мореплавателям. Илдан работал наравне с остальными, заменяя сломавшего руку рулевого. Конечно, он ужаснулся бы при мысли о целой жизни, проведенной за рулевым колесом торговой посудины, но пока это занятие развлекало его, как и слова, ненароком оброненные кем‑то из матросов: «А ты ничего, свой парень, ваше высочество.»
Подумав, что по чужому городу удобнее бродить, назвавшись матросом, Илдан уговорил команду помалкивать об его происхождении. Заодно он постарался выспросить матросов как о городских властях, обычаях и диковинках Ширана, так и о местах, где останавливаются путешественники.
Советы бывалых моряков не слишком‑то заинтересовали Илдана, хотя в них подробнейшим образом описывалось, как найти места с самой лучшей выпивкой и самыми шикарными девками, зато хозяин судна назвал ему несколько гостиниц для зажиточных людей. Сам торговец обычно ночевал на своем судне, но на этот раз оно, потрепанное шквалом, требовало ремонта. Он мог предложить Илдану гостеприимство только на первые дни, пока не будут наняты судовые плотники и команда не переселится на берег.
Вечерний штиль застал «Имельду» у входа в устье Синды, на западном берегу которой раскинулся просторный и грязный ширанский порт. Утром, поймав в паруса свежий ветер, судно приблизилось к причалам и встало на якорь у портовых складов. Торговец приказал спустить лодку и высадился в порту с несколькими матросами, среди которых был и Илдан. Лодка вернулась на судно за новой партией нетерпеливых гуляк, а хозяин отправился в дом портовой охраны, чтобы заплатить въездную пошлину. Матросы последовали за ним, потому что без уплаты пошлины каждый чужеземец рисковал немедленно оказаться в портовой тюрьме, занимавшей большую часть упомянутого дома.
Здесь круглосуточно дежурили стражники, следившие за порядком в порту и взимавшие с приезжих пошлину. Вернее, должны был дежурить, потому что подошедших встретил огромный амбарный замок, протиснутый через криво прибитые петли. Торговец оценивающе оглядел малолетнюю портовую шпану, наперебой предлагавшую услуги, и наконец бросил монетку одному из мальчишек.
– Они в «Акульей Пасти», сейчас позову! – Мальчишка со всех ног понесся к соседнему кабаку, где рядом с вывеской были прикручены веревкой настоящие, широко распахнутые акульи челюсти. Вскоре «Акулья Пасть» изрыгнула троих стражников, нетвердой походкой направившихся к месту службы.
– «Имельда» явилась! – узнал торговца старший из них. – Надолго?
– В бурю попали, днище чинить придется.
– Значит, на месяц, не меньше. – Стражник лениво отыскивал на поясе ключ. – С чем приехали?
– Вино, пряности.
– И как винцо, хорошее?
Торговец, давно уже знакомый с местными порядками, звякнул сумкой:
– Хотите проверить?
– А как же! – засияла физиономия стражника. – На то мы здесь и поставлены, чтобы за всем смотреть и все проверять.
Стражник стоял достаточно близко, чтобы чувствовался идущий от него стоялый запах нечистой утробы, смешанный с запахом свежевыпитого пива. «Пивная бочка» – бpезгливо подумал Илдан. Даже если портовая гвардия и не перебрала свою ежедневную норму, жаркое солнце явно добавило крепости акульему пиву, налитому в разомлевшую бочку. Из‑за локтя представительного старшины выглядывал стражник поменьше – пивной бочонок – и тоже прислушивался к звону содержимого купцовой сумки. Третий стражник, длинный и крючконосый, подозрительно посматривал на новоприбывших матросов. Вдруг, оборвав размышления Илдана на тему, существуют ли пивные жерди, длинный стражник нахмурился и ткнул в него пальцем:
– Смотрите‑ка! Это он!
– Кто – он? – встревожился старший.