Комендант повернулся к Бьерри:
А куда ушел, не сказал?
Надзиратель покачал седой головой:
Никак нет, господин начальник.
Комендант обреченно кивнул и мужественно ринулся на поиски ускользнувшего главного дознавателя. Видимо, мысль о том, что такой опасный для занимаемой им должности гость бродит по крепости Бьянкини без присмотра, вызывала у него небезосновательные опасения.
Мы с Бьерри вновь остались вдвоем.
Изучив лежащего на столе мертвого паука, я аккуратно смахнула его в выдвинутый ящик. От темного тельца все еще исходил слабый магический след след энергии главного дознавателя. Его можно было использовать для создания личного артефакта, настроенного исключительно на Паука.
Увлеченная мысленным выстраиванием будущего плетения, я не заметила, как Бьерри подошел ко мне.
Ты поняла, чего он хочет, дочка? тихо спросил он. Запросить новую заготовку?
Я задумалась, постукивая пальцами по стенке выдвинутого ящика. Мертвый паук черной каплей скрючился на светлом дереве.
Да, наконец сказала я. Мне понадобится янтарь.
Камень, ярко-желтый с редкими темными прожилками, словно кусочек солнца, все еще хранил тепло моих рук. Прикрыв глаза, я крутила его в пальцах, наполняя своей энергией, выстраивая потоки и добавляя в плетение тонкие черные нити магии главного дознавателя Веньятты лорда Эркьяни. Мертвый паук лежал, зажатый между столешницей и камнем. Лишний раз прикасаться к безжизненному мохнатому тельцу не хотелось.
Паук и янтарь. Мерзкое, темное, неживое рядом с чистым и светлым. Мне казалось, будто я извращаю саму суть камня, наделяя нечто, полное живительной энергии, свойствами отвращать и отталкивать.
Но, как ни странно, небольшая застывшая капля древесной смолы охотно откликалась на мои манипуляции, позволяя заполнять артефакт нужными мыслями. Я вспоминала Паука, его цепкий взгляд, резкие движения, едкие насмешки, темные, едва прикрытые порочные желания, и волна брезгливого отвращения сама собой поднималась в душе, оплетая камень ядовитой паутиной. Главный дознаватель хотел презирать и ненавидеть меня, чтобы не впускать в душу ни капли понимания и сочувствия, что ж, я была в состоянии вызвать у него нужные чувства.
Поглощенная работой, я едва услышала сдавленное оханье Бьерри. Подвязав последние нити плетения, я моргнула, возвращаясь в реальный мир, и только сейчас заметила, что паук, из которого я черпала энергию, втянулся в прозрачную янтарную каплю. Выходит, я позволила своей ярости разгореться так ярко, что расплавила камень, и смола поглотила черное тельце, надежно запечатав его внутри.
Так даже лучше. Паук для Паука. Пусть главный дознаватель морщится, кривится и требует переделать, но только не сегодня.
Я устало откинулась на спинку стула. В теле чувствовалась слабость и опустошение слишком много энергии потребовал от меня артефакт. Без лишних слов Бьерри откупорил и подал мне горькую укрепляющую настойку. Покосился на паука, застывшего в янтаре.
Да, думаю, намучаемся мы с новым господином главным дознавателем, покачал он головой, не отрывая взгляда от артефакта.
Старый законник не прочь был поговорить наверное, весь Бьянкини сейчас гудел от слухов о новом главе Королевского магического контроля Веньятты. Я кивнула, массируя виски: ноющая головная боль не давала покоя.
Поговаривают, дочка, подошел ко мне Бьерри, что господин главный дознаватель вовсе не господин, как можно было бы подумать, а самый настоящий лорд, да еще и из таких знатных фамилий, что не то что в отделе работать не станет, а при встрече с законником и кивнуть не удосужится. Только вот не из местных он. Южанин. Приезжий. Знаем мы их, все они там, в Ниаретте, дикие Арьяне.
Эркьяни, машинально поправила я.
Да хоть так, отмахнулся Бьерри. Все равно чужой он, не наш. В Веньятту перевелся несколько месяцев назад, но уже, говорят, в городе шороху навел. А до того служил помощником главного дознавателя в Фиоренне. Помнишь, может, как в прошлом году в центр четверо работать устроились? Так вот это все он, наш главный, постарался. Народ тогда оттуда бежал, как крысы с корабля, уж больно нрав у помощника оказался крут. Вот, выслужился, му Бьерри привычно проглотил окончание подцепленного на войне ругательства.
Старый законник сердито фыркнул в усы: видимо, грядущие изменения волновали его сильнее, чем торговца повышение пошлин на ввоз иренийского шелка. Кивком указав на перчатки, он предложил закончить на сегодня и сопроводить меня в крепость подальше от главного дознавателя, проявившего вчера ко мне столь пристальное внимание. Не желая навлекать на ответственного за меня и мою работу Бьерри гнев коменданта, я улучила момент, когда старый законник отвернулся, и аккуратно убрала испорченный артефакт в карман, чтобы ночью незаметно разорвать плетения. Завтра я собиралась попытаться изготовить что-то соответствующе-приличное.
Коридор с высокими стрельчатыми сводами и массивными дверями рабочих комнат, где трудились заключенные, заканчивался узкой винтовой лестницей. Верхние пролеты, обычно закрытые для узников, вели к башне, где находились просторные и удобные кабинеты высшего руководства исследовательского центра. На среднем уровне располагались рабочие зоны и комнаты для испытаний, а ниже, где башня из светлого камня врастала в холм острова, был проход к камерам. Знакомый путь, за восемь лет изученный до последней выбоины в каменных ступенях.