– Хвастун, – фыркнул Руффлод.
Но Некториус серьезно кивнул.
– Конечно. Я думаю, что ты сможешь… если это вообще возможно. Ты сказал «Спираль» так, словно ты думаешь, что это – ничто, игрушка, которую возжелал старик, такая же безделушка, как изумрудные очки или кольца, которые носит Курос. Хорошо, думай как знаешь, но принеси мне ее, и тогда я покажу тебе, что может Спираль, окажись она в руках мудрого человека, который знает, как ею пользоваться.
Котар бережно положил кошель на край стола, рядом с картами. Некториус вопросительно поднял бровь, тогда варвар пояснил:
– Я не хочу потерять свою награду во время схватки. Она будет в безопасности у вас. Когда мы принесем Спираль, я заберу ее.
Купец согласно кивнул.
– Это разумно…
Сейчас, когда Котар плыл к огромной золотистой галере императора, он думал о своей награде и удовольствиях, которые принесут ему сокровища. Он не думал о холодной воде. В детстве варвар купался в водах более холодных, чем воды этого южного озера. Котар чувствовал себя в воде как тюлень – огромный, резвый и бесстрашный. Он скорее скользил по воде, чем плыл, тогда как Руффлод, со всеми своими крысиными способностями, двигался не столь уж совершенно.
Наконец они обогнули мыс и увидели галеру, огромную, тяжелую. Корма и нос как бастионы из целых кусков золота. На носу вытянулась вперед великолепная голова лебедя. Полуоткрытый клюв словно готовился прокричать победный клич, призыв к битве. На корме красовалась голова поменьше, на тонкой шее, склонявшаяся, будто лебедь отходил ко сну. Из бортов торчали два ряда весел, к которым были прикованы рабы. Они сидели у самой ватерлинии. Весла, огромные, красные, позолоченные на концах, сейчас висели без движения. Император Ромма развлекался со своими приближенными на золоченых досках верхней палубы.
Котар не видел, что происходило на палубе. Его внимание сосредоточилось на корме корабля, которая нависла над водой. Золотистую галеру построили специально для плавания по озеру Лотусин. Она никогда не смогла бы плавать в Великом Соленом море, где бывали жестокие штормы. Для этого существовала королевская трирема, на ней император ходил по океану вдоль берега.
Варвар, пока он плыл, заметил бледный свет, исходивший от золотистой кормы. Там, где должна была бы находиться грудь лебедя, располагалась хорошо освещенная каюта. Руффлод говорил Котару, что император превратил ее в кладовую. Выступы, напоминавшие перья лебедя, были, видимо, достаточной опорой для рук, и по ним воры рассчитывали добраться до каюты.
– Это будет нелегко, – предупреждал Руффлод, когда они еще находились на суше, на городской набережной. – Стража Куроса охраняет Спираль лучше, чем самого императора.
Котар теперь понял, что вор прав. Вдоль перил корабля стояли солдаты в золотистых шлемах и кирасиры из Прокорианской Стражи, жестокие люди, взращенные для битв.
Котару стало ясно, что Некториус послал его как телохранителя Руффлода. Стражники выглядели очень опасными. Дротики сверкали в свете факелов. Да и короткие мечи в золотистых ножнах всегда были у них под рукой. Перекинутая через плечо перевязь с Ледяным Огнем, тяжелым, как якорь (хотя в руках хозяина огромный меч выглядел изящным прутиком), придавала уверенность варвару.
Руффлод подплыл поближе к Котару.
– Пошли! – выдохнул он.
Через мгновение Котар последовал за ним. Его влажная кожа сверкала в лунном свете. Перед тем как исчезнуть в мутной, темной воде, варвар встряхнул головой, далеко разбросав брызги. А потом под водой он скользнул за маленьким вором.
Вытянутой рукой Котар нащупал металлическую поверхность и бесшумно вынырнул. Он высунул голову из воды, как любопытная выдра. Его пальцы впились в золотые украшения.
Из темноты заговорил Руффлод:
– Сможешь залезть?
Варвар фыркнул.