Чужие сильные, уверенные руки обняли меня за плечи и дёрнули вверх, ставя на ноги. Тонкие, почти ледяные пальцы, оставляющие горячие следы на нечувствительной вроде бы коже, цепко ухватились за подбородок, задирая мою голову вверх. Было больно, неожиданно так ярко и невозможно. И, разлепив глаза, я смогла посмотреть на того, кто разрушил окружающий меня покой. Сама не зная, почему испытывая острое чувство недоумения.
Ведь это когда-то было.
Я медленно подняла руку, в порыве прикоснуться, но так и не дотянулась до лица, скрытого под маской. Белой, гладкой, без единого изъяна. С изящным растительным серебряным узором, расцветшим от подбородка до чёрного провала глазниц, и бесцветными, обозначенными лёгкой улыбкой губами. Чёрные пряди волос в беспорядке падали на лоб.
По телу пробежала дрожь. Я видела это. Когда-то, где-то Давно?
Отражение в зеркале и та же безупречная белизна, прятавшая много лет за собой моё собственное лицо. Чуткие руки, подгонявшие острые края так филигранно и только для меня. Безумный смешок резанул по ушам, всколыхнув померкшие воспоминания. Я видела это
Но это ли? Я отрешённо покачала головой, опуская взгляд. Память молчала, не давая подсказки, а желания узнать и не было вовсе. Только усталость, накатывающая лавиной и оседающая свинцом в теле. Я так хочу отдохнуть
Плечи сжали сильнее, вырывая длинный, болезненный вдох. Всё те же длинные пальцы, узкая ладонь и тонкое запястье, обтянутое светлым бархатом перчаток, с затейливой вышивкой золотом, намеренно давили, насильно заставляя чувствовать и ощущать. Вскинувшись, я вновь уставилась в прорези маски, мимоходом отметив широкие плечи, светлый камзол, распахнутый на груди, и светлую же рубашку.
Незнакомец держал меня крепко. Сдавливал плечи пальцами, пока не увидел на моём лице что-то явное лишь ему одному. Только тогда он разжал пальцы и сделал шаг назад. Легко и небрежно, не скрывая силы и власти, окруживших его незримым плащом. Они манили подчиниться, обещали все блага мира, искушали меня.
И пугала. До сведённых судорогой пальцев на руках. Где-то глубоко в душе я точно знала: от таких, как он, добра ждать не стоит. Слишком разное у нас представление о добре, слишком разное.
Дрожь прошла по спине, сковывая тело. Страх был непривычен и нов, будоража позабытые инстинкты. Тот, кто сказал, что мёртвые не умеют бояться, врал, и врал безбожно. Когда для твоего противника смерть всего лишь секундное промедление, даже за Гранью не найдётся места, где ты сможешь обрести покой. И та ломающая реальность, подчиняющая себе сила, окружавшая незнакомца, лучшее тому подтверждение.
Как и кончик копья, ненавязчиво выглядывающий из-за мужского плеча. Взгляд машинально скользнул по нему, краем сознания отмечая детали. А память подкидывала один осколок за другим, собирая их в причудливую мозаику. Гладкое древко из тёмного дерева испещрено витиеватой вязью рун. Металлический наконечник неправильной формы прямоугольный, углублённый с одной стороны и острый, конусовидный с другой. Словно там должно быть что-то ещё, что-то скрытое среди нескольких стыков, невидимых, если не присматриваться.
Медленно сжав пальцы в кулаки, я глубоко вздохнула, вновь переведя взгляд на безликую маску, скрывающую чужое лицо. И выдохнула, хрипло и бессвязно, схватившись рукой за саднящее горло:
Вы Кто вы?
Я? Лёгкие нотки удивления и снисходительный смех мужчины прошлись в невесомой ласке по натянутым, как канаты, нервам. Он вновь приблизился, не намного, ровно настолько, чтобы снова цепко ухватиться пальцами за мой подбородок и медленно, почти нежно протянуть: И это всё, что ты хочешь спросить, дитя? Моё имя?
Я
У меня не было ни сил, ни желания вырываться из его хватки. Я смотрела в чёрные провалы глазниц, чувствуя, как безвольно опускаются руки. Как магия, древняя, пропитанная привкусом тлена и смерти, стискивает меня в своих стальных объятиях. Как боль, казалось бы навсегда стёршаяся из разбитой на мелкие куски памяти, вновь вгрызается в тело, душу и разум, заставляя вспыхнуть яркими красками забытые, полустёртые воспоминания. Пропитывая повисшее молчание горьким привкусом потери.
Пальцы дрогнули в бездумной попытке ухватиться за чужую одежду. Тяжело сглотнув, я закрыла глаза, не чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. И одними губами прошептала:
Отпусти меня Я так хочу отдохнуть
Разве? Циничный смешок никак не вязался с почти нежным прикосновением тонких пальцев к моей щеке. Подумай ещё раз, Корана. У тебя есть ради чего жить дальше. Есть те, кто тебе дорог. Те, кого ты так отчаянно хочешь увидеть снова. Разве они не стоят того, чтобы побороться за жизнь, дитя?
В его словах было то, что я хотела услышать и чему не желала поддаваться. Обещание. Искушение. Слишком сильное, слишком всеобъемлющее. И порождающее совсем не нужные цепочки ассоциаций, воспоминаний, острыми краями ранящие моё затихшее сердце.
Мужчина. Я его знаю. Слишком хорошо, чтобы довериться, слишком плохо, чтобы увидеть границу его возможностей. У него глаза как бездна, чёрные и глубокие. И если долго смотреть в них, однажды эта бездна улыбнётся тебе. Вот только для меня в них нет холода и пустоты, только тепло и любовь. Яркая, мягкая, ранимая и крепкая.