— Настоятель желает побеседовать с тобой о мальчике.
На вопрос главы рода аль Хабиб настоятель произнес длиннейшую цитату из Священного Писания, на что Мустафа повторил сентенцию, услышанную незадолго до этого от старика. Настоятель лишь с большим трудом сумел сдержать свой гнев.
— Он не посвящен.
— Ну так посвяти его. Это — твоя работа.
— Ритуал посвящения нельзя проводить, пока он не поправится.
— До него мне нет дела. А до твоих проблем — тем более.
Мустафа был зол на настоятеля. Всего за два дня до этого он просил у этого типа разрешения брать воду из монастырского источника и получил отказ.
Аль Ассад специально провел главу рода через сад Святилища, где на аккуратных клумбах роскошные цветы славили могущество Бога. При виде такого расточительства в засуху Мустафа рассвирепел окончательно, полностью утратив интерес ко всякого рода филантропии.
Настоятель оказался в ловушке. Необходимость вершить добрые дела была высшим законом для Святилища, и он не осмеливался попирать этот закон перед лицом всей братии. Он не мог этого сделать, если желал сохранить свой пост. Но в то же время он не мог позволить этому мальчишке бормотать безумные, еретические слова, сеющие смуту.
— Мой друг, мы, к сожалению, обменялись излишне резкими словами, когда пару дней назад обсуждали одно дело. Готов признать, что я тогда принял решение несколько поспешно.
— Возможно, — хищно усмехнулся Мустафа.
— Как насчет двух дюжин баррелей воды?
Мустафа молча двинулся к дверям.
Аль Ассад печально покачал головой. Они торгуются, как купчишки, а мальчик умирает. Испытывая сильнейшее отвращение, старик вышел и направился в свою келью.
Прошел лишь час, и Черная Дама приняла достойного старца в свои объятия.
Мика проснулся неожиданно и в полном сознании. Интуитивно он ощущал, что прошло очень много времени. Он ясно помнил — и это было последнее ясное воспоминание, как он шагал рядом с отцом, а их караван преодолевал последнюю лигу перед Эль Акила. Крики… удар… боль… безумие. Они попали в засаду. Где он сейчас? Почему он не умер? Ангел… Там был какой-то Ангел. Начали возникать обрывки иных воспоминаний. Его вернули к жизни для того, чтобы он стал миссионером среди Избранных. Стал Учеником.
Он поднялся со своего убогого соломенного ложа, но ноги отказались ему служить. Он лежал некоторое время, тяжело дыша и набираясь сил, чтобы доползти до выхода из палатки.
Мустафа аль Хабиб поместил его в своего рода карантин. Речи мальчишки приводили его в трепет. За теми безумными перспективами, которые открывали слова ребенка, вождь рода видел кровь и боль.
Мика откинул полог палатки.
Ему в лицо ударили лучи послеполуденного солнца. Он вскрикнул, прикрыв глаза руками. Дьявольский шар снова пытается его убить.
— Ты, идиот! — выкрикнул незнакомый голос, и чьи-то руки толкнули его обратно в тень. — Ты что, ослепнуть хочешь?
Руки, которые вели его к тюфяку, стали заметно нежнее. Яркие пятна в глазах начали постепенно исчезать, и он увидел рядом девочку.
Она была примерно его возраста, и её лицо было открыто.
Он отшатнулся. Что это? Искушение, посланное Им Зло Творящим? Ведь её отец убьет его…
— Что случилось, Мириам? Я слышал, как он вопил.
В палатку скользнул юноша лет шестнадцати. Теперь Мика испугался по-настоящему.
В этот момент он вспомнил, кто он и каково его предназначение. К нему прикасалась длань Бога. Он — Ученик. Никто не смеет сомневаться в его праведности.
— Найденыш получил в глаза много солнца. — Девочка коснулась его плеча, и Мика отшатнулся.
— Перестань, Мириам, побереги силы для игр к тому времени, когда он придет в себя. — Обращаясь к Мике, он продолжил:
— Она любимица отца. Самая младшая. Вот он её и балует.