На носу верхней палубы, в противоположном конце от алтаря, особняком держалась пестрая группа, состоявшая в основном из матросов и посаженных на борт солдат. На средней палубе, много ниже, ехали пассажиры попроще, тут можно было встретить и чиновников в темном платье, и низших офицерских чинов, и колонистов, и торговцев, и матерей семейств с чадами, а также девиц с нарумяненными щеками и густо напудренными волосами; среди них попадались хорошенькие и элегантно одетые, что не мешало, однако, проказникам щипать их в толчее, ибо частенько то одной, то другой приходилось оборачиваться и гневно шлепать приставалу по рукам. Одернув платье, они надменно оглядывали присутствующих, презрительно поджимая губки, но ни одна не смела и помыслить о том, чтобы подняться по двум трапам на ют и присоединиться к другой толпе. Там тоже теснились но среди своих, отделенные толстым палубным настилом от черни, благородные сеньоры и богато разодетые офицеры. На мужчинах были подбитые шелком камзолы, мягкие сапоги со шпорами, шляпы с плюмажами и султанами, на дамах дивные наряды, мантильи и драгоценные украшения, а манеры их свидетельствовали об истинно высокородном происхождении. Вся знать, забившая «Сан-Яго» от носа до алтаря, была выряжена точно так же, как если бы мессу служили в Мадриде или Севилье: мысль одеваться сообразно с тропическим климатом не приходила в голову никому.
Однако, присмотревшись внимательнее к уборам и нарядам великосветской публики, вы бы наверняка заметили прикрытые мишурой, а то и нет, пятна самого разнообразного свойства: от жира и вина, соуса и смолы. Что касается шелковых платьев, накидок и плащей, то они были измяты так, словно владельцы не снимали их на ночь, что, впрочем, соответствовало истине. Тем не менее пятна и складки нисколько не смущали благородных особ, глядевших окрест себя с обычным высокомерием и чванным самодовольством. Заботило их лишь то, где кто стоит; некоторые норовили приблизиться к алтарю настолько, что почти касались Тела Христова. На борту галиона теснота превосходила все мыслимые пределы, но и тут каждый из сеньоров умудрялся следить за тем, чтобы полагающееся его титулу и званию место не было узурпировано.
И все же, несмотря на надменные взоры и горделивые позы, на палубе «Сан-Яго» нельзя было не почувствовать тревогу. На лица благородных идальго и прекрасных дам набегала тень, когда их взгляд перебегал с алтаря и молящегося священника на море, где все четче вырисовывался черный корпус с высоким серым парусом; с каждым часом он приближался неотвратимо, как грозное знамение. На всем пространстве Карибского моря вот уже около века всякий корабль, шедший не под испанским флагом, считался пиратским, а значит, был вне закона. К несчастью, подлинными владыками здешних морей были именно они. Вот и на мачте черного судна, преследовавшего галион, не было поднято никакого флага. Зловещий знак!
Капитан «Сан-Яго» надеялся поспеть в порт Сантьяго до того, как его настигнут. Уже дважды он менял курс, поворачиваясь к преследователю то одним, то другим бортом, дабы тот как следует рассмотрел торчащие из бортов жерла орудий. Однако неизвестный тотчас же повторял маневр и вновь заходил галиону в корму. Легкое судно скользило по ветру, словно толкаемое невидимой рукой. А галион, несмотря на три свои мачты и десять парусов, тяжело утюжил воду.
В 1892 году в ознаменование четырехсотлетней годовщины открытия Америки испанское правительство решило построить корабль, максимально похожий на Колумбову «Санта-Марию». Эта копия каравеллы прошла через Атлантический океан точно по маршруту, записанному в судовом журнале первооткрывателя, затратив, как и он, на дорогу ровно тридцать шесть дней от Лас-Пальмаса на острове Гран-Канария до Сан-Сальвадора на Багамах. Капитан второго ранга Виктор Конкас, командовавший судном, сказал, что корабль очень хороший, мореходный и способен совершать дальние плавания даже в плохих погодных условиях.
Галионы, пришедшие на смену каравеллам Колумбовой эпохи, были крупнее, имели водоизмещение в шестьсот восемьсот тонн, три их мачты несли шесть, восемь или десять парусов, но они были гораздо менее ходкими в сравнении с каравеллами. С первых лет XVI века флотилии галионов стали медленно переползать через Атлантику, везя в трюмах сокровища Нового Света, без которых Испания уже не могла существовать. Галионы были одновременно грузовыми и боевыми судами в те времена подобных различий никто не делал.
В Антильском море[5] галионам дозволялось плавать в одиночку, именно поэтому утром 13 мая 1668 года «Сан-Яго» оказался без сопровождения. Позволительно будет предположить, что форма этого судна была лучше, чем у галионов первой постройки, и что он в достаточной степени напоминал военный корабль кстати, именно так, согласно французскому лексикону, именовал его молодой хирург, хотя испанцы все суда Золотых флотов называли галионами.
Как и у остальных его собратьев, бороздивших теплые моря, корпус у «Сан-Яго» был обшит тонкими свинцовыми пластинами во избежание слишком сильного обрастания водорослями. При сильном попутном ветре он шел в обычных условиях довольно хорошо. Но капитан прекрасно знал, по какой причине «Сан-Яго» двигался сейчас лениво, словно морской слон. Причиной была перегрузка.