Та самая?
Да-да, ухмыльнулась Меделин.
Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам. Официант поставил передо мной стейк из семги, украшенный завитком из сливок и парочкой листиков. С таким же успехом это мог быть посыпанный специями сапог вряд ли я съем ещё кусочек
Сандра не только была преданным ассистентом, хрипло вставил Джек, она обладает чутьём, умом и всеми задатками руководителя, несмотря на довольно юный возраст. И я бы сказал, что она незаменима. Благо, теперь она будет со мной не только в России, и посмотрел на меня с любовью. Его рука коснулась моей, холодной, лежащей на колене. Всегда.
Скоропалительные решения так присущи молодости, сказала Меделин.
Джек внутренне вскипел, но сдержался.
Кинуть ей в лоб этой сёмгой, что ли?
Я улыбнулась радужно:
Да, молодость прекрасное качество. Жаль, что не вечное, и посмотрела на неё.
Изящная рука королевы стиснула ножичек. Пожалуй, не стоит оставаться с ней наедине Заметив, что Джек так и не расслабился, я добавила, всё так же радужно глядя Меделин в глаза:
Замечательно, когда красота не тает с годами!
Увы, холодное сердце королевы тоже не растаяло. А вот миссис Стейнберг сказала:
Какое вы милое существо, дорогая Сандра! Позвольте я буду вас так называть?
Это честь для меня, миссис Стейнберг!
У вас совершенно очаровательный акцент, едва уловимый, но такой
вкусный, добавила Алисия Эванс.
И я почувствовала, что они на моей стороне. На рояль упал луч прожектора там застыла балерина в расшитом блёстками белом платьице. И все замолчали, глядя на девушку, изящно изгибающуюся под нежные трели фортепиано. Вступил невидимый оркестр, а в моей голове вдруг скользнула мысль, что я могла бы быть на её месте. Глупо! Лучше рядом с Джеком.
Танцор в чёрных брюках на подтяжках, белой рубахе и в маске на пол-лица подхватил балерину с рояля и закружил под музыку, словно нежную птицу. Это было невероятно!
Джек коснулся моего плеча, шепнул:
Я выйду на секунду.
Я кивнула, продолжая смотреть на романтический танец. Было самую капельку завидно. Хотелось танцевать, а не отвечать на колкости. Но все роли расписаны. Моя здесь
Восторженные аплодисменты проводили танцоров в темноту, когда композиция завершилась. Но это было не всё. Пианист ударил по клавишам танго. Я вновь поймала на себе взгляд Меделин. Без Джека рядом он царапал жёстче.
Тот же танцор в маске вышел на середину помоста. Гибкий и резкий, как тореадор. Почему один? удивилась я и тут же прикусила язык. Танцор направился к столам, точнее ко мне, сидящей не первой к проходу, но довольно близко. Отрывистые аккорды рояля подхватил аккордеон, и оркестр. Танцор остановился передо мной и протянул руку. Меделин встала и сказала в микрофон:
Поприветствуем нашу гостью из России Александру Лозанину!
Мурашки пробежали по моей спине. Все взгляды устремились на меня. Растерянность длилась четверть такта, а затем я подала руку мужчине в маске. И встала.
Танго? Значит, танго!
Не по себе было ощущать кожей ладонь чужого мужчины, в которую легли мои пальцы. Но я тут же расправила плечи. Все смотрят!
«Ничего не говори! Ничего не думай! Ты должна почувствовать ритм и партнёра!» громко в памяти прозвучали слова Аллы Игнатьевны из балетной школы. Локоть на уровне плеча партнёра, ладонь выпрямлена и напряжена. Вторая рука в руке танцора. По позвоночнику ось, будто натянутая струна, а в бёдрах свобода.
Люди за столом начали хлопать в такт.
Танцор повёл. Я поддалась. Я на сцене! Аккордеону вторила скрипка.
Классика Аргентины: шаг вперёд и накрест, первый променадный поворот, прогиб. Каблук, подушечка, снова каблук чёткие точки аккордов, плечом вперёд. Резкий поворот головой, словно пунктир подбородком. Медленное проседание с вытянутой ногой.
Кажется, танцор удивлён. В прорезях маски интрига. Но я не позволю себе ничего лишнего, хоть танец и требует. Танцор выбросил вперёд руку, раскрутив меня на внешний поворот. Внезапно другая мужская рука, гораздо крупнее и твёрже перехватила мою свободную ладонь. Я обернулась Джек!
Он сбросил пиджак, оставшись лишь в рубашке. Танцор выпустил мою ладонь. И с головокружительным поворотом я оказалась вплотную к Джеку. Глаза моего корсара сверкали. И он повёл, как профессионал, по узкому помосту прямо в центр. Шепнул:
Не бойся!
И я больше не стала сдерживаться. В ритме танго мой любимый мужчина заставлял меня отступать назад и падать на прогиб. А затем закружил так, что мои ноги не касались пола полетели над ним: правая полусогнутая, левая выпрямлена. Хлопки зрителей заглушали оркестр. В глазах корсара огонь. В моём теле гибкость и сопротивление.
Танго это плохо сдерживаемая страсть. И мне отчаянно захотелось Джека прямо сейчас и здесь. Потому что тут мы были на месте в чётком рисунке танца, а не за столиком с надетой улыбкой на лицах. Мы южане, вынужденные притворяться приличными. Мы!
Горячие ладони Джека на моей талии говорили: «Мы!» И глаза, и лицо, и запах. Мы это мы! Хоть в светском обществе, хоть в спальне! Мы!
Джек снова закрутил меня и в танце посадил на своё бедро. Музыка оборвалась. Из-за столов полетели овации и крики «браво». Мы с Джеком тяжело дышали. И улыбались.