И жило во мне еще одно чаяние, с каждым годом все более сильное как-то повлиять на историю, как угодно, лишь бы вытянуть страну из либерального, мещанского, жвачного болота, вывернуть с обочины обратно на «путь к коммунизму».
И тут приходят две девчонки и говорят: а давай спасем СССР! Давай не будем доводить до «застоя»! Не допустим, чтобы лилипуты-демократишки, все эти горбачевы-ельцины-собчаки-гайдары, запутали великана советский народ!
И вот по Ленкиному велению, по Наташкиному хотению
Исполнятся оба моих желания.
Казалось бы, радоваться впору, вопить «ура» и скакать, как майданутый, но нет страх стреноживает. Это ж какую махину надо развернуть
И когда мне туда? выдавил я.
Сегодня, сказала Лена стеклянным голосом и посмотрела на часы, тикающие на стене. Наташка уже послала вызов Помнишь, она позавчера с буком вышла? Вот тогда. Ровно через четыре часа материализуется капсула из Института Времени. Ты займешь в ней место и окажешься в августе 74-го. Двадцать девятое число. Помнишь?
Да, киваю я замедленно. Я тогда вернулся с ударной комсомольской боец стройотряда «Вымпел». В нем когда-то папа вкалывал Это случится прямо на улице?
Нет-нет! заспешила Рожкова. Уже в подъезде твоего дома, на лестничной площадке. Сосчитаешь до четырех, и И всё
Голос у Лены стал повыше, и она заплакала.
Не плачь, всполошился я. Ты чего, Леночка?
Я не хочу, чтобы ты уходил! с надрывом сказала Рожкова. Не хочу! Я хочу быть с тобой!
Она приткнулась ко мне, продолжая хлюпать, а я успокаивал ее и гладил по спинке. Признаться, испытывая стыд, потому как мне было хорошо.
Наташа смотрела на нас и улыбалась. Потом расстегнула сразу две пуговки, зараза, и приняла задумчивый вид.
Всё, всё проговорила Лена, быстро вытирая слезы ладонью. Просто обидно стало: встретились и сразу расстаемся! А я, дура, столько времени потеряла зря Рожкова судорожно вздохнула, как дитя после долгого плача. Я сейчас приму душик, приведу себя в порядок, и мы с тобой обсудим план действий на будущее.
На прошлое! хихикнула Наташа.
Ровно в полночь посреди комнаты распух светящийся шар, переливавшийся сиреневым, и растаял, явив некий хитроумный параллелепипед, сложенный из множества фигур, как кубик Рубика.
Наташка тут же деловито разложила «кубик», как трансформер, на панели и консоли пульта. Уселась перед ним на стул, длинные тонкие пальцы запорхали по клавишам да прочим сенсорам. Пульт отозвался вереницами огоньков, вспыхивавшими экранами и разноголосыми писками.
Я нервно сглотнул. Почему-то все попаданцы, возвращаясь в молодость или вообще в детство, плющатся от радости. А разве прошлое, став вдруг настоящим, не грузит, не напрягает?
Вот каково мне будет встретить отца, живого и здорового? Мне, хоронившему его, слышавшему глухие удары земли о гроб, когда удалые, вечно пьяные могильщики энергично работали лопатами?
Правда, батя никогда не снился мне мертвым, только живым. Ото всех этих дурацких страшилок насчет покойников в сновидениях меня передергивает кто думает обо всей этой ерунде, тот и видит ее по ночам. Приятных им снов с зомби в главных ролях.
С матерью, слава богу, все в порядке, она жива и здорова там, в покинутом Владивостоке. Поселилась вместе с моей сестрой, и мы в основном перезваниваемся, видимся очень редко. Как-то, вот, разошлись по жизни, а в 74-м маме всего тридцать пять, и все еще можно поправить. Покачал головой в такт рваным мыслям:
«Удивительно Когда меня призвали в ряды, я скучал по своим и по папе с мамой, и даже по Насте, а потом Нет, привязанность не сменилась отчужденностью, но и дружбы особой не осталось. Да и было ли чему оставаться?..»
Я вовсе не зря сказал, что Даша единственный человек, родной для меня. Как-то вот распался наш гаринский «клан». Или я просто перенес понятие «семья» на нас с Дашей, а остальных вытеснил на обочину сознания?
Думы постепенно замедляли свое кружение. Я смотрел на Томину, переводил взгляд на Рожкову любовался на прощание.
22 октября 2018 года полностью переворачивало всю мою жизнь, оканчивало ее здесь и начинало с чистого листа там, в туманном прошлом. Я верил и не верил, надеялся и падал духом, принимая девичью затею за наваждение.
Всё помнишь? спросила Лена, перебирая распечатки точечная информация по 1974-му, совершенно секретная тогда, а ныне взятая в открытом доступе.
Отмирая, повернулся к ней:
Я ничего не забываю.
Может, ты еще вернешься с надеждой пробормотала Рожкова. В этот самый день, только часиков в десять-одиннадцать М-м? Наташка говорила тебе про наш юбилей? Сегодня ровно пятьдесят дней, как мы здесь, а раньше нас не было. И этот дом Он старый, его еще в 68-м построили. Когда изменится будущее, дом так и будет стоять здесь
Обязательно загляну, пообещал я.
Лена грустно вздохнула.
Забудешь Я же знаю, что ты сделаешь в 82-м году поедешь знакомиться со своей Дашей
Я ничего не забываю, Лена, серьезно сказал я. И не забуду ни Дашу, ни тебя, ни Наташу.
Рожкова тихонько всхлипнула и потянулась ко мне губами.
Хватит лизаться, сказала Томина с дурашливым осуждением. Готовность раз!
Да мы только начали!