Не будь этой бури – и некий автомобиль не потерял бы управления на некоем склоне, залитом дождем, и путь его не пересекся бы с придорожным столбом или со встречной машиной – и кто-то вполне мог бы остаться в живых.
Даже самая незначительная буря может иметь грандиозные последствия.
Великий Ветер Перемен, коснувшийся Трои, был не более чем рябью на водах Вероятности, но Троя пала, не устояв перед очевидной и все же невообразимой уловкой. Другая рябь Вероятности вознесла Александра на место завоевателя всего известного тогда мира, а потом забрала его из этого мира так рано, что он не успел совершить ничего большего.
Всего лишь легкий шорох листвы – и Цезарь умирает потому, что все происходит именно так, как и должно было происходить, а потом начинается избиение его убийц, потому что все идет совершенно иначе. Слабый вздох струн – и некий безвестный плотник становится равви, учителем. Один из множества самопровозглашенных пророков и мессий того времени, он делается силой, которая живет тысячи лет после его смерти, потому что все, включая и самую его смерть, происходит именно так, как и должно было происходить. То же самое случилось и с неким мудрецом, единственным из тысяч подобных ему индийских святых, и с неким неграмотным погонщиком верблюдов близ Медины в Аравии. Почему именно они? Были они тем, чем провозглашали себя, или нет? Ветры Перемен безразличны к этому: они лишь подчиняются законам вероятности, согласно которым один из тысяч должен был оказаться настоящим…
Война и мир, революция и реакция, тьма и возрождение, познание и невежество… Для Ветров Перемен одно ничуть не лучше и не хуже другого.
Они касаются заурядных людей и делают их великими, касаются великих – и превращают их в неудачников. Корсиканский офицер становится императором Франции. Хайнаньский библиотекарь объединяет весь Китай и вводит там коммунизм собственного изобретения. Немецкий еврей-экономист полагает, что нашел ключ к истории человечества, и становится во главе движения, которым не в состоянии управлять. Сын школьного инспектора, бывший семинарист и российский еврей объединяются во имя пролетариата, к которому никто из них никогда не принадлежал, и устанавливают в России новый порядок, провозглашая его от имени человека, заявившего, что коммунизм в России невозможен. Незадачливый рисовальщик открыток перебирается из Вены в Баварию и становится вожаком пестрого сборища разочарованных радикалов и армейских ветеранов, а через десять лет его провозглашают диктатором новой Германии. Вероятность этих событий совершенно ничтожна, но она не равна нулю, и во власти Ветров воплотить их в реальность.
Невозможное существует, даже когда дуют Ветры Перемен, но нет ничего невероятного.
И нет такого человека, которого не коснулся бы Ветер Перемен, пусть самый слабый. Некоторых он касался не единожды, если не в повседневной жизни, то в мечтах, верованиях, легендах, в сказаниях о богах и демонах. Ведь все это не что иное, как эхо событий, которые произошли в тех землях, над которыми проносились Ветры.
Все вселенные, созданные Ветрами, существуют во времени и пространстве достаточно далеко друг от друга, так что существа, их населяющие, и понятия не имеют о подлинной природе своего зарождения и о тех, чье прикосновение определяет их судьбы в великом и малом. Эти вселенные редко соприкасаются с иной реальностью и еще реже пересекаются с нею.
И все же иногда это происходит. Бенджамин Батхерст на виду у десятков людей обошел вокруг лошади и пропал, и с тех пор его уже никто никогда не видел. Дикий мальчик-волк таинственно появился в лесах Германии. Как он там оказался? Откуда пришел? Где-то прошел дождь из лягушек, а где-то солидный священник, который сидел в своем уютном кресле, почитывая газету, внезапно вспыхнул и сгорел дотла.