Он сел на прохладное кожаное сиденье, и водитель закрыл дверцу машины.
Габриель взглянул на золотые квадратные наручные часы и рассчитал приблизительное время прилета.
Такие аксессуары, как винтажные часы и дорогие портфели, ничего не значили для него, но сильно влияли на мнение окружающих. Он всегда играл, чтобы победить, поэтому шил деловые костюмы из викуньи и гивиута, а обувь из мягчайшей кожи в Италии. Кроме того, он регулярно занимался спортом и посещал салоны красоты.
Бабушка была его единственным родственником. Пусть он не питал сильных чувств к ней или ее деньгам, но чувствовал себя обязанным сохранить финансовую империю. Он уважал то, что она построила за семьдесят лет.
Он поднес телефон к подбородку и надиктовал сообщение:
«Кто бизнес-менеджер Мэй?»
Сообщение от Лули:
«Я помогаю миссис Чен в управлении ее транзакциями. Чем я могу вам помочь?»
«Пришлите мне контактные данные того, кто занимается личными банковскими переводами Мэй».
Сообщение от Лули:
«Этим занимаюсь я. Чем я могу вам помочь?»
Габриель чуть не выругался. Как только новость о здоровье его бабушки просочится в прессу и его связь с Мэй Чен станет достоянием общественности, вокруг ее финансовых активов начнется настоящий цирк. Время уходит, учитывая, что ее доктор уже знает об их родстве.
Он начал отправлять инструкции своей команде консультантов и брокеров. Как только приземлится, он точно узнает, кто управляет делами Мэй Чен, и возложит эти обязанности на себя.
Лули. Дворецкий представил ее последней, так как она сознательно встала в конце ряда всех сотрудников, после домработниц и повара. Практически она стояла за углом дома, где росли виноградные лозы, обеспечивающие особняку Мэй Чен в колониальном стиле определенное уединение.
Теперь этот особняк принадлежит Габриелю.
Значит, вы живой человек, сказал он.
Хм, Габриель Дин первый, кто заметил ее за двадцать два года существования.
Лули пожала руку внуку Мэй, слегка поклонившись и пробормотав:
Сэр. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, а кожа покрылась холодной испариной.
Не считая женатого дворецкого и садовников, она редко виделась с мужчинами. Особенно с такими, как Габриель. Его черные блестящие волосы были аккуратно подстрижены и уложены. Он был гладко выбрит и обладал потрясающе красивыми скулами, а его решительно поджатые губы были не такими полными, как у нее.
Как ваше полное имя?
Лукреция. Лукреция Круз.
Он скользнул взглядом по ее светло-желтому хлопчатобумажному платью прямого покроя с плиссированной юбкой длиной чуть выше лодыжек и босым ногам в сандалиях. Горничные носили поверх платья фартук и выглядели опрятными и красивыми. Лули сожалела, что у нее нет дополнительной защиты в виде фартука, но даже он не скрыл бы ее красивой груди и округлых бедер.
Габриель оказался выше ростом, чем она ожидала. Он вглядывался в ее лицо, которое, как она не сомневалась, его удивит. Дело не только в том, что ее кожа бледнее, чем у остальных. Она обладает европейским разрезом глаз, светло-каштановыми волосами и прямым изящным носиком.
У Габриеля азиатский разрез глаз и серо-зеленые глаза. Она видела достаточно его фотографий и понимала, как он красив, но не ожидала, что от него будет исходить такая энергия власти. А следовало бы. Его бабушка была очень волевой натурой, но сила воли Габриеля едва не сбила Лули с ног, как только он вышел из машины.
Лули не сразу высвободила руку после рукопожатия, поэтому повела себя неуклюже и глупо. Горничные будут смеяться над ней позже, но она не могла отказаться от возможности поглазеть на Габриеля.
Лули не сразу высвободила руку после рукопожатия, поэтому повела себя неуклюже и глупо. Горничные будут смеяться над ней позже, но она не могла отказаться от возможности поглазеть на Габриеля.
Мы можем предложить вам напитки, сэр, сказал дворецкий. Ваша комната готова, вы можете отдохнуть.
Я здесь, чтобы работать. Он посмотрел на переднюю часть дома. Принесите кофе.
Конечно. Дворецкий хлопнул в ладоши, отправляя персонал заниматься делами.
Лули вздохнула с облегчением.
Лули, произнес Габриель, поражая ее. Покажите мне офис моей бабушки.
Он говорил по-английски с американским акцентом, а не с британским, который она привыкла слышать и копировать. И махнул ей рукой, чтобы она присоединилась к нему, пока он поднимался по ступенькам.
Лули заволновалась.
Мэй относилась к ней по-особенному, но Лули не нравилось это привилегированное положение. Она не хотела подняться над всеми остальными сотрудниками.
Кроме того, она не была готова признаться Габриелю в том, что она сделала.
Лули постаралась дышать ровно и держать спину прямо. Она знала, что ей удается сохранять выражение лица безмятежным, а движения грациозными и неторопливыми, несмотря на дрожь от недосыпа и бешено колотящееся сердце.
У нее было двадцать часов, чтобы смириться с внезапным изменением обстоятельств. После долгих лет скуки и затворничества она привыкла продумывать каждую возможную ситуацию. Таким образом, как только ей сообщили о проблемах, она знала, что должна делать.
Однако для выполнения всех этих действий ей потребовались железные нервы и несколько часов тщательных подсчетов. У нее не было права на ошибку. И, вероятно, она не дождется прощения от Габриеля, как бы все ни сложилось.