Выдохнув, Финн бросил свой рюкзак на пол, включил свет и достал совок и щетку, чтобы навести порядок.
Мало того что тот, кто гостил у Руперта последним, не вымыл и не убрал стакан, оставив его на столе, так этот неряха еще и не вынес мусорное ведро! Всякий раз, когда Финн останавливался в доме Руперта, он старался оставить это место таким же, каким его нашел, безупречно чистым.
Налив себе в бокал превосходного виски Руперта, Финн уселся в кресле в гостиной, размышляя. Гипс с его руки сняли только вчера, и она чертовски болела, как и весь левый бок и левое колено. Доктор прописал покой. Но Финн уже почти одурел от целых восьми недель покоя и начал чувствовать себя в Ницце, словно в тюрьме.
Руперт дал ему ключ от этой виллы пару лет назад и сказал: «Чувствуй себя тут как дома!» «Завтра нужно будет позвонить Руперту и сообщить, что я здесь», подумал Финн и посмотрел на часы на стене. Два тридцать семь ночи слишком поздно или рано кому-либо звонить. Он откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и попытался усилием воли подавить боль, пронзающую тело
Финн проснулся из-за мигающих за окном огней и не сразу понял, что мигрень тут ни при чем. Он моргнул, но стоящая перед ним пара вооруженных полицейских не исчезла. Они продолжали целиться в Финна из своих пистолетов. Часы показывали два сорок восемь.
Финн поднял руки и сказал по-гречески:
Меня зовут Финн Салливан. Я друг Руперта Рассела, владельца этой виллы.
Где твой сообщник?
Сообщник? Какой сообщник?
Он встал и тут же пожалел об этом, потому что мгновенно оказался на полу, и боль раскаленными иглами пронзила левый бок, заставив Финна взреветь.
Когда полицейские грубо подняли его на ноги и надели на него наручники, Финн сжал зубы от боли и кивнул в сторону рюкзака.
Мои документы там.
Но на его слова никто из полицейских, казалось, не обратил внимания. Двое парней, что держали его на мушке, посмотрели в сторону лестницы. Финн проследил за их взглядами и воскликнул, увидев, кто спускается со второго этажа:
Одра!
Она остановилась на полпути вниз, ее голубые глаза расширились от изумления, нежные ноздри раздулись.
Финн? Что ты здесь делаешь?
Это ты вызвала полицию? ответил он вопросом на вопрос.
Конечно, я!
Что за идиотское поведение? терзаемый болью, Финн почти прокричал эти слова. Какого черта ты так остро реагируешь?
Ах, идиотское? тоже повысила голос Одра, продолжив спускаться по лестнице. А как насчет твоего поведения? Ты вломился в дом моего брата в полтретьего ночи!
Я не вломился. У меня есть ключ.
Только сейчас Финн заметил, что Одри держит в руках клюшку, судорожно вцепившись в нее, словно собираясь дать яростный отпор. Он резко выдохнул и чуть не выругался, осознав, как, должно быть, напугал Одру, ведь она ночевала одна в пустом доме и вдруг услышала звук разбитого стекла И это после всего, что она недавно пережила!
Боль в голове усилилась, плечо горело, словно в огне.
Прости, малявка! Старое прозвище само сорвалось с его губ. Если бы я знал, что ты здесь, я бы позвонил, чтобы предупредить о своем приезде. Ты можешь подтвердить этим парням, что я приятель твоего брата?
А где тот, кто был с тобой?
Я приехал один.
Но я слышала два голоса один человек говорил на французском, другой на греческом.
Финн покачал головой.
Ты слышала одного человека, разговаривающего на двух языках.
Он повторил то ругательство, которое вырвалось у него ранее.
На мгновение Одра еще крепче сжала клюшку так, что костяшки ее правой руки побелели, а затем расслабилась и извинилась перед полицейскими на прекрасном греческом за ложную тревогу и попросила отпустить старого друга своего брата.
Он повторил то ругательство, которое вырвалось у него ранее.
На мгновение Одра еще крепче сжала клюшку так, что костяшки ее правой руки побелели, а затем расслабилась и извинилась перед полицейскими на прекрасном греческом за ложную тревогу и попросила отпустить старого друга своего брата.
Финн невольно застонал от облегчения, когда с него наконец сняли наручники, но тут же заставил себя сделать вид, что у него ничего не болит. Будь он проклят, если позволит Одре заметить, насколько паршиво себя чувствует! Не хватало еще стать объектом ее жалости!
Выпроводив полицейских, Одра повернулась к Финну. Ее глаза сердито сверкнули.
Собираешься и дальше орать на меня?
Он сделал бы это с удовольствием. В конце концов, они с Одрой всегда затевали пикировку, стоило им оказаться рядом друг с другом. Но сейчас боль мешала Финну соображать. Ему потребовались все силы, чтобы подавить приступ тошноты. Он кинул взгляд на собеседницу из-под густой челки и, заметив тени, залегшие под голубыми глазами Одры, оглядел ее внимательнее. Она выглядела слишком бледной и худой. А еще уязвимой и напуганной.
Этот ублюдок доставил тебе немало проблем, не так ли, малявка?
Одра гордо вскинула голову.
Судя по всему, у меня меньше проблем, чем у тебя.
Одра многозначительно взглянула на его плечо, и Финн только сейчас осознал, что машинально его массирует. Он отмахнулся от ее слов.
Это всего лишь временная неудача.
Как и у меня.
Огонь, сверкавший в ее глазах, сменился ледяным холодом.