— «Простите» — это я уже слышала, — прорычала Рейчел, — все в этом доме заняты делом, кроме тебя! Мало того, я еще должна тратить свое драгоценное время на розыски дрянного мальчишки. Ты несносный бездельник, Саймон!
Мальчик, выглядевший на редкость нескладно и уныло в свои долговязые четырнадцать лет, ничего не отвечал. Рейчел неодобрительно уставилась на него.
Вполне достаточно, думала она, рыжей шевелюры и веснушек, а уж когда этот ребенок вот так скашивает глаза и хмурится, он выглядит прямо полоумным.
Саймон, в свою очередь, смотрел на гневную Рейчел. Она дрожала, от холода или от злости, Саймон не знал, да это и не имело значения, а просто заставляло его чувствовать себя еще хуже. Он согнулся крючком, уставившись на свои ноги.
— Теперь отправляйся за мной. Видит Бог, в замке хватает работы, чтобы ты не сидел без дела, лоботряс. Ты что, не знаешь, что король поднялся сегодня с постели? Что он вышел в тронный зал? Может быть, ты оглох или ослеп? — Она схватила его за руку и, переваливаясь как утка, потащила через сад.
— Король? Король Джон? — удивленно спросил Саймон.
— Нет. Король Камень-На-Дороге. Король Пень-У-Опушки. Конечно король Джон.
— Рейчел замедлила шаг, чтобы убрать выбившуюся из-под чепца прядь легких стальных волос. Ее рука дрожала. — Ты счастлив, я полагаю? Я была так взбешена твоим поведением, что позволила себе непочтительность с именем нашего старого доброго короля Джона. А он ведь больной и все такое. — Она громко засопела и с силой ткнула Саймона в бок. — Ступай! — И пошла вперед.
Ее пленник плелся следом.
У Саймона никогда не было другого дома, кроме лишенного возраста замка, именуемого Хейхолт, что значит «высокое владение». Это было хорошее название, потому что верхняя точка Башни Зеленого ангела возвышалась даже над самыми старыми и высокими деревьями. Если бы сам ангел, стоявший на верхушке башни, выронил камень из своей позеленевшей руки, тому пришлось бы пролететь почти двести локтей, прежде чем он плюхнулся бы в ров с мутной водой, встревожив сон огромной каменной щуки над вековым илом.
Хейхолт был намного старше всех поколений эркинландских крестьян, которые рождались, работали и умирали в полях и селениях, окружавших огромный замок.
Эркинландеры были только последними из многих, пытавшихся владеть им. Внешняя стена замка хранила следы труда иных рук и времен: грубо обтесанные камень и дерево риммеров, случайные заплаты и изысканная резьба эрнистирийцев, утонченные орнаменты наббанайских мастеров, но надо всем этим царила Башня Зеленого ангела, возведенная бессмертными ситхи задолго до того, как люди наводнили эти земли, и весь Светлый Ард еще был их владением. Ситхи строили свой замок с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за Кинслагом и речной дорогой к морю. Они называли его Асу'а.
«Честный народец» ушел теперь из страны поросших травой равнин и холмов; ушел в леса, скалистые горы и другие темные места, не подходящие людям; остов их замка остался в наследство завоевателям.
Асу'а — парадокс: гордый, но ветхий, веселый и отталкивающий, видимо безразличный к смене хозяев — Асу'а, Хейхолт. Словно гора, он возвышался над всей округой, сгорбившись, будто медведица с измазанной медом мордой, заснувшая над своими детенышами.
Часто казалось, что Саймон — единственный обитатель огромного замка, не имеющий своего дела. Каменщикам, штукатурившим отмытый добела фасад и укреплявшим крошащиеся стены замка, не требовалось ни минуты для размышлений о смысле жизни. Лакеи и кладовщики, весело насвистывая, перекатывали с места на место бочонки с хересом и солониной и вместе с сенешалем торговались с фермерами из-за усатых луковиц и запачканной в земле моркови, каждый день доставлявшихся на кухню Хейхолта.