Кабинет соединялся дверью со спальней, а поскольку его осмотр занял у Лизетт не более минуты, у нее оставалась еще масса времени.
Лунный свет посеребрил голубую спальню и тускло осветил гравюру Рембрандта, висевшую над кроватью отца. Девушка напряглась. Гравюру необходимо убрать, пока немец не завладел ею. Подойдя к кровати, Лизетт отметила, что вещи в спальне ничего не говорят о характере своего хозяина. На прикроватном столике лежали золотой портсигар и дорогая на вид зажигалка с монограммами, чуть стершимися от времени. Девушка выдвинула ящик прикроватного столика и увидела тоненький томик стихов, роман Золя и записную книжку. Быстро пролистав книжку, она подумала, не забрать ли ее, однако поняла, что делать этого не следует. Вообще-то Лизетт искала официальные документы с указаниями населенных пунктов, фамилий… какую-нибудь полезную информацию. В ногах кровати стоял нераспакованный чемодан. Вдруг девушка услышала, как открылась дверь, ведущая в кабинет из коридора. Сердце ее неистово забилось. Может, это пришла Мари, чтобы постелить майору постель? Или мама решила проверить, есть ли у майора все необходимое…
Ногти Лизетт глубоко впились в ладонь. Стука в дверь не было, а ведь только один человек мог войти без стука в кабинет отца — майор Мейер. Девушка тихо попятилась к двери спальни, выходящей в коридор. До нее оставалось всего несколько шагов. Сквозь открытую дверь в кабинет Лизетт увидела, как майор подошел к столу и выдвинул ящик. Она сделала шаг, потом еще один, зная, что должна сохранять спокойствие. Если повернуться и побежать, майор услышит. Дверь в коридор придется открывать медленно и осторожно. Сделав еще один шаг, девушка наткнулась на кресло, взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие, и невольно вскрикнула.
Майор Дитер Мейер направился к двери, включил свет в спальне, окинул взглядом Лизетт, удостоверился, что в руках у нее ничего нет, а затем с беспечным видом прислонился к стене и скрестил руки на груди.
— Черт побери, что вы здесь делаете? — осведомился майор на безупречном французском.
Лизетт вцепилась в спинку кресла.
— Я… пришла узнать, будете ли вы ужинать.
Майор оказался совсем не таким, каким она его представляла себе. Ни монокля в глазу, ни седых волос. Воротник полевого кителя был расстегнут, и девушке сразу бросились в глаза мускулистая шея и широкие плечи. Грудь майора украшали Рыцарский и Железный кресты. Лизетт не шевелилась, опасаясь, что немец набросится на нее. Его спокойная поза не внушала доверия девушке.
— Вы лжете, — холодно бросил майор.
У него были светлые, коротко подстриженные волосы, густые и жесткие, чисто выбритое лицо, крупный подбородок, тонко очерченные губы, красивые и чувственные… лицо человека, читающего Золя. Однако Лизетт тут же отогнала эту мысль. Это немец, и ей наплевать, что он читает. Ее испуг прошел.
— Да, лгу, — призналась Лизетт и беспечно пожала плечами. — Я зашла в кабинет отца просто из любопытства.
К своему неудовольствию, она заметила, что в глазах майора промелькнуло восхищение.
— Эти комнаты больше не принадлежат вашему отцу, — заявил Мейер, и эти слова словно плетка хлестнули по натянутым нервам Лизетт. — Если я снова увижу вас здесь или даже поблизости, то прикажу арестовать. Понятно?
От страха по спине девушки пробежали мурашки. Такой не станет угрожать попусту. Лизетт инстинктивно попятилась к двери.
— Я вас прекрасно поняла, — пробормотала она, схватившись за ручку. — Спокойной ночи, майор Мейер.
Немец удивленно приподнял бровь, а Лизетт тут же разозлилась на себя. Она так твердо усвоила хорошие манеры, что пожелала немцу спокойной ночи. Девушка вспыхнула и выскочила из спальни, желая, чтобы майор провалился в ад.
Она поступила глупо и необдуманно. А ведь Поль постоянно просил ее соблюдать осторожность.