Развалившийся в кресле человек, по-прежнему не сводивший с нее цепких глаз, негромко, но явно со значением кашлянул. Сэр Томас, кажется, сразу все понял и, искоса посмотрев на своего не слишком-то разговорчивого помощника, добавил сочувственно:
— Да, да, мистрис Вуд, я должен быть с вами откровенен. Мы ведь с вами не разыгрываем одну из комедий мистера Уэгстэффа, не так ли?
— Что верно, то верно, — слабо согласилась Кэтрин.
— Хотел бы я знать, кто такой этот Уилл Уэгстэфф, — лениво протянул увалень в кресле. — Сплошные тайны кругом!
— Сейчас это неважно, — сэр Томас заговорил неожиданно сухим и деловым тоном. — Как я понимаю, мистрис Вуд, вы не разделяете республиканских взглядов вашего брата.
— Сомневаюсь, что он сам их разделяет. Сэр Томас ласково покачал головой.
— Тем хуже для него, сударыня, — он поставил на карту свою жизнь, сочиняя памфлеты для изменников. Насколько мне известно, вы принадлежите к числу верных и преданных подданных Его величества?
В этом вопросе уже содержался ответ, и потому Кэтрин оставалось только кивнуть.
— О, превосходно, — расплылся в улыбке сэр Томас. — В таком случае вы должны быть счастливы, что вам выпала возможность оказать некоторые услуги Его величеству и нашей славной родине. Вы ведь говорите по-фламандски, сударыня, не так ли? Помнится, ваша матушка была родом из Нидерландов?
Кэтрин уставилась на сэра Томаса, мучительно соображая, при чем тут ее матушка. Мужчина в кресле нетерпеливо пошевелился.
Сэр Томас окинул его добродушным взглядом.
— Терпение, Том Тренчард, терпение. Мы уже почти у цели.
— О, превосходно! — протянул Том Тренчард, беззастенчиво передразнивая сэра Томаса. — А то я уж испугался, что вы навек запутались в любезностях!
Теперь и Кэтрин посмотрела на незнакомца, гадая, почему сэр Томас позволяет ему такие вольности. Самым удивительным в этом человеке был его рост: футов шесть, а то и больше. Волосы, не прикрытые париком, были золотисто-рыжие и чуть вились. Он не носил длинных локонов, как придворные, но и не подстригал свою шевелюру под горшок, как делали когда-то «круглоголовые» солдаты Кромвеля.
Одежда его выглядела помятой, но удобной. Рубашку, кажется, стирали столько раз, что она пожелтела, а кружевное жабо и манжеты сильно потрепаны, но аккуратно подшиты. Только сапоги совсем новые, но и они разительно отличались от изящной обуви придворных кавалеров — как и его крупное, с резкими чертами лицо.
Кэтрин уже знала, что незнакомец не отличается хорошими манерами. От него, как и от всех военных, с которыми ей доводилось сталкиваться, исходило странное ощущение грубой, но хорошо контролируемой силы.
— Вижу, сударыня, что теперь вы узнаете меня в любой толпе.
— Неужели в этом есть нужда? — отпарировала Кэтрин и тут же поклонилась сэру Томасу, зная, что великие мира сего любят, чтобы все внимание собеседника было устремлено на них, а не на такие презренные создания, к каким она отнесла себя и этого неотесанного чурбана. — Сэр, приношу вам мои извинения, я отвлеклась.
Он снисходительно взмахнул рукой.
— Нет-нет, сударыня, вы совершенно правы в своем желании хорошенько рассмотреть Тома Тренчарда. Вам придется иметь с ним дело. Поскольку вы не отрицаете ни свою верность Его величеству, ни знание фламандского языка, я предлагаю вам, сударыня, сопровождать Тома в Нидерланды, где вы сможете применить свои знания языка и свой талант актрисы. Целью вашей поездки будет склонить некоего Уильяма Грэма, который уже не раз оказывал важные услуги нашей стране, к дальнейшему сотрудничеству.
Уильям Грэм сообщил нам, что располагает сведениями относительно диспозиции армии и флота Нидерландов.