Потом опустил глаза на заснеженную землю, сделав поклон, какой полагается делать разве перед императрицей или первой женой господина, а не перед бедной дочерью обесчещенного солдата.
Истощенный и утомленный быстрой скачкой не меньше лошади, вестник глотал холодный разреженный воздух. Он закашлялся, и Серебряная Снежинка, поморщившись, дала себе слово сегодня же вечером вместе со своей служанкой Ивой приготовить лечебный настой от легочной лихорадки.
— Послание.., приказ… Сына Неба… — Вестник говорил между приступами кашля, и Серебряная Снежинка с трудом разбирала его слова. — Твой достопочтенный отец полководец призывает…
— Едем! — Собственный чистый и ясный возглас поразил Серебряную Снежинку. Она повернулась спиной к Великой Стене, оставив позади окровавленный снег, где ранее лежала ее добыча.
***
В этот день Серебряная Снежинка со своей стражей далеко уехала в поисках добычи. Заставляя лошадь скакать быстрее, она укоряла себя. Если посланник Сына Неба остановился в их доме, она, как хозяйка, должна была присутствовать, позаботиться, чтобы для посыльного императора и его людей было сделано все необходимое, и продемонстрировать, что они, хоть и северяне, верно служат драконьему трону.
Однако, напомнила себе девушка, если бы она оставалась дома, чиновнику из Шаньаня пришлось бы питаться остатками еды. Хорошо, что их охота оказалась успешной: немногие оставшиеся во внутреннем дворе женщины смогут приготовить пир, который понравится гонцу.
Кто знает, ощутив укол тревоги, подумала она, какую стражу расставил этот господин с юга по собственному приказу? Может, уже сейчас его люди наблюдают за ней. Она все время осматривала местность в поисках врагов, но теперь опустила взор. Когда в доме ее отца гость из столицы, она должна соблюдать все приличия, даже так далеко от дома.
Она знала, что наблюдатель может приписать ее поведение нескромности, не подобающей незамужней девушке. Что сказали бы предки или Книга Обрядов о девушке, которая насмехается над подобающим поведением и даже рискует своей целомудренностью, скача с луком на охоте, как мальчишка дикарь? И хотя трудная жизнь вынуждала ее отказаться от обычаев, она понимала, что за это придется отвечать. Пусть предки сердятся, в необычно мятежном, но искреннем протесте воскликнула она про себя.
Пусть осуждает ее неизвестный, невидимый чиновник — именно благодаря ей он сегодня вечером поест; и, что гораздо больше ей по душе, поест отец, все домочадцы и эти воины, кони которых увешаны трофеями успешной охоты; и даже предки будут почитаться и дальше благодаря ей.
Конечно, не сама Серебряная Снежинка будет прислуживать предкам. Как дочь, она не может жечь благовония и бумажные изображения в их склепе, чтобы привлечь благосклонное внимание. Им должен прислуживать сам отец, слишком искалеченный годами, проведенными в седле, и старыми ранами, чтобы охотиться; но он достаточно здоров, чтобы научить дочь, своего единственного уцелевшего ребенка, натягивать лук, играть в шахматы, думать и действовать так, как одобрил бы Конфуций. Хотя в остальном и она, и отец почитают «Ли Чи», или «Книгу обрядов», и «Аналекты» Конфуция.
Действительно, старшая жена Чао Куана предпочла повеситься, чем жить в позоре и бесчестии, когда было объявлено, что ее муж больше не вельможа и военачальник. Ее сыновья, трижды почитаемые братья Серебряной Снежинки, отправились в смертельный бой против Куджанги, шан-ю варваров запада. Младшая жена — Осенний Дым, которая ждала ребенка, после получения известия о позоре и бесчестии господина осталась жить в надежде, что ее сын когда-нибудь вернет то, что утратил отец.