Есть молодой, перспективный
Останетесь после совещания. Есть мысль, и мы ее с вами обсудим. А пока продолжаем. Что у нас по науке?
Совещание продолжалось еще около часа, после чего в кабинете остались двое Путин и Лавров, который пересел поближе к президенту.
Владимир Владимирович, прошу прощения, я тут вспомнил одну дату, которую обязан вам сообщить. Двадцать первого декабря у Сталина день рождения.
Напомните, сколько лет ему исполнится?
Шестьдесят два года.
Дата не круглая, но тем не менее следует поздравить. Я подумаю насчет подарка. Благодарю за своевременное напоминание.
Президент сделал пометку в своем блокноте.
Возвращаясь к теме дипотношений. Я вот что думаю, Сергей Викторович. Раз Сталин подошел к вопросу назначения посла столь своеобразно, а я убежден, что предложение Андропова в качестве посла именно его инициатива, призванная, с одной стороны, иметь влияние на нас, конкретно на меня в большей степени, учитывая мое уважение к личности Юрия Владимировича. И здесь кроется второе товарищ Сталин этим назначением подчеркивает, что разобрался с персоналиями в высшем эшелоне власти России. Хотя за такой срок это и несложно. Поэтому вы молодого перспективного сотрудника, которого прочили в послы в СССР, приберегите для другой страны. Я предлагаю, с вашего же, конечно, согласия на эту должность вот этого человека
7 ноября 1941 г.
Особый район
С прибытием в Особый район частей бывшей 16-й и началом формирования дивизий 20-й армии у Трофимова началась служба. Нет, и раньше, когда формировались танковые, артиллерийские, зенитные и специальные части и подразделения, он не сидел сложа руки в кабинете, поплевывая в потолок и отдавая вечером перед уходом со службы своему столу команду «Смирно!» Политотдел 20-й армии работал и тогда, но все же количество личного состава добавилось в разы, и, соответственно, на столько же вырос объем работы. К тому же нужно все это умножить на неразбериху и суету, сопровождающую переформирование частей. В чем заключалась его служба? В оказании помощи технической и методической политотделу 20-й армии и политорганам ее дивизий и частей. Возникшая в самом начале мысль создать некое образование из политработников РККА и бывших политработников конца XX начала XXI века, растаяла как утренний туман под натиском требований ГлавПУРА РККА. А конкретно, его руководителя армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса Льва Захаровича. Он был категорически против участия в политработе выходцев из буржуазной России. Да особо никто и не настаивал. Структуры, подобной былому ГлавПУРу, в России давно уже не было, а значит, не было амбиций и людей, желающих отстаивать их. Поэтому поступили просто за политическую работу отвечали политотделы 16-й и 20-й армий, а союзники из будущего помогали техникой и материалами, для чего при комендатуре Особого района был создан небольшой отдельчик, состоявший из полутора десятков пенсионеров-политработников, еще помнивших, как расшифровывается аббревиатура ППР. За глаза отдел называли «домом престарелых», но обитатели отдела не обижались. Во-первых, потому что в каком-то смысле это была правда, а во-вторых им было на это плевать. Они, как и Трофимов, были профессионалами своего дела, которое вот уже четверть века никому было не нужно. А тут внезапно появилась масса людей, нуждающихся в них и их умениях, пусть и с ограничениями. Смысл ограничений они понимали. Чтобы убеждать людей, нужно быть искренним и откровенным перед ними. И самому верить в то, в чем их убеждаешь. А вот с этим как раз было плохо. Не вычеркнуть из памяти 91-й год, предательства страны и народа верхушкой партии, национализма окраин и всего того дерьма, через которое страна прошла за эти четверть века. Даже если стараться не говорить об этом, все равно это прорывалось. Дискуссии между отставными ветеранами и молодыми и задорными политруками заканчивались, как правило, ничем. И хотя у каждой из сторон была своя правда, общего между ними было больше. И общим было дело, которому они служили. Одно было плохо. Трофимов, конечно, понимал, что то, чем он сейчас занимается, важное и нужное дело. Что люди, уже неделями и месяцами не выходившие из боев, уже настолько привыкшие к окружившей их смерти, что уже равнодушно относящиеся и к своей собственной судьбе, как никто другой нуждаются именно в том, чем и занимались Трофимов и его товарищи. Возможно, у многих эта переформировка была первым периодом, когда смерть от них отступила, и они смогли увидеть жизнь вне ее власти. Все это так! Однако каждый раз, когда он напрямую сталкивался с этими людьми, где-то в глубине души он чувствовал свою неполноценность стыд и вину за то, что он не они. Он не такой, как они. Будучи при том офицером. И вот самому себе он врать не хотел. Так оно и было. Они красноармейцы и командиры, а он просто человек, носящий военную форму. Произносить в мыслях «тыловая крыса» в отношении самого себя было унизительно. И эти чувства стыда и вины росли в нем.
Революционный праздник 7 Ноября добавил забот для всех, в том числе и для их отдела. У штабов дивизий поставили большие экраны, на которые шла онлайн трансляция мероприятий в Москве. Из подразделений для просмотра прибыли заранее назначенные делегаты. Как правило, это были лучшие бойцы. Кроме этого, у штабов дивизий вообще было многолюдно. Вовсю шло формирование подразделений. Треть всего личного состава сейчас участвовала в этом процессе. Остальные две трети занимали позиции на линии фронта Особого района. Переформированные по новому штату, пополненные полки и батальоны убывали на полигоны, где в ходе ускоренных учений проводилось сколачивание подразделений и освоение оружия и техники. После этого они должны были сменить на фронте тех, кто обеспечил им эту возможность. А ведь еще были гражданские, которых комендатура района размещала в и так переполненных деревнях, ставила на довольствие и обеспечивала их, а также, по возможности и необходимости, привлекала к работам. В общем, весь Особый район с прибытием почти сотни тысяч бойцов начал походить на огромный муравейник, где штабы дивизий стали эпицентрами активности.