Грабители из большевиков пролётку выследили, выбрали самое удобное место для нападения. Были бы грабители обычными уголовниками, ограбление не удалось. Оружие было у стражника, обоих артельщиков и ездового. Люди крепкие, готовые постоять за себя и уберечь денежный сбор. Но никто из них не ожидал, что стоявший на тротуаре разночинец вдруг повернётся и бросит бомбу в пролётку. Взрыв! Часы убитого артельщика остановились на четверти двенадцатого. Место людное, угол Екатерининского канала и Фонарного переулка. Дым, крики, раненая лошадь бьётся в упряжи. Извозчик ранен, стражник оглушён, но пытается вытащить трясущейся рукой револьвер из кобуры. Уцелевший артельщик в шоке, в прострации, не предпринимает ничего. К пролётке подбегают трое парней, судя по одежде из рабочих. Для пущего эффекта стреляют в воздух из «браунингов». Прохожие в испуге разбегаются. А налётчики хватают мешки с деньгами и убегают. Двое держат по тяжёлому мешку с деньгами, третий замыкает группу. Ещё минута и все скрываются в арке проходного двора. Полиция прибыла быстро, однако примет грабителей назвать никто не смог. Расследование шло долго, грабителей найти по горячим следам не удалось. Ранее взрывчатку не применяли для ограблений, и явно было дело рук террористов, а не уголовников.
Немногим ранее в Москве эсеры-максималисты ограбили Московский банк торгового кредита, захватив 875 тысяч рублей. Часть захваченных денег эсеры передали Л. Красину как плату за предоставленное оружие. Используя оружие, эта же группа, вдохновлённая легко доставшейся добычей, в октябре 1906 года ограбила в Петербурге банк взаимного кредита, со стрельбой, ранив стражника. Но добыча стоила пролитой крови грабители унесли из кассы более миллиона рублей. Расследовать сразу взялись полиция и жандармерия. В Охранном отделении старшим группы ротмистр Коновалов, а ещё Матвей и прапорщик Самойлов.
Сначала внимательно, скрупулёзно изучили следственные дела в полиции и жандармерии по всем случаям известных грабежей с применением оружия и взрывчатки, причём когда исполнителей было несколько. Составляли описание преступников по показаниям свидетелей, используемое оружие, какие-то характерные детали одежды, используемых методов.
И пока ухватиться было не за что. Разное оружие, другие люди. Судя по всему разные группы боевиков, не исключено разных партий. Начальство спрашивало о результатах каждый день, пока ответить было нечего, подозреваемых не было. И только через две недели появилась надежда. Один из информаторов, давно сотрудничавший с жандармерией, доложил, что знакомый расспрашивал о перевозке почтовых отправлений почтовыми каретами. Информатор сам служил на почте и правила знал, кое-что знакомцу рассказал, чтобы тот ничего не заподозрил, но сведения не секретные. Каждый мог видеть, как по утрам со двора почтамта разъезжаются крытые возки. Внутри стражник, на облучке кучер, оба при оружии. Группа жандармов сразу насторожилась. Похоже интерес проявляют специфический, как бы не теракт готовился.
Стукача расспросили, где живёт знакомый, кто таков? В полиции порочащих сведений о знакомом, оказавшимся подсобным рабочим в купеческой лавке Смольянинова, не имелось. За Медведевым установили наблюдение. Сначала за ним ходили «топтуны» из филёрского отделения. Что занятно, Медведев в лавке появлялся редко, а чаще бывал по двум адресам, где проживали разночинцы. А через несколько дней Медведев начал следить за почтовыми каретами. Делал это неумело. Нанимал извозчиков и ехал на пролётке за почтовой каретой. И не замечал, что за ним следуют филёры. Видимо, Медведев выбирал почтовое отделение, пригодное для экспроприации. От полицейских участков далеко, помощь придёт не скоро и нападавшие успеют скрыться.
Почтамт располагался на Почтамтской улице, во дворе каретные ряды. Ранее он именовался почтовым станом, в 1789 г. переименован в Главное почтовое управление. Почтовыми отделениями заведовали почтмейстеры, но с появлением телеграфа их стали именовать начальниками почтово-телеграфных контор. До всплеска революционной активности нападения на почтовые отделения были большой редкостью, ибо уголовники предпочитали грабить или обворовывать граждан. Их на испуг взять легче, у большинства нет оружия. А в почтово-телеграфных конторах у персонала оружие, зачастую стражники, набиравшиеся из отставных полицейских или солдат. Люди к оружию привыкшие, ещё крепкие. Уголовники обходили их стороной. Другое дело революционеры. Политические всегда действовали группой, не раздумывая, применяли оружие, а то и вовсе взрывчатку.
Уголовники в большинстве своём верили в Бога, а политические сплошь безбожники и не признавали никаких авторитетов ни царя, ни государство в виде аппарата, ни бога. Единственно учение К. Маркса, которое толком не читали, ибо для восприятия текст сложен, да руководителей своих ячеек. Членство в боевой организации любой партии подразумевало жизнь удалую. На работу ходить не надо, партия обеспечивает потребности в провизии, одежде, оплате жилья. Впрочем, деньги эти добыты самими боевиками и сданы казначею. Боевику не надо стоять у станка или таскать грузы, работу монотонную и тяжёлую. То ли дело следить за объектом или ворваться в контору с деньгами, выстрелить в потолок, испугать. А буде кто сопротивляться зачнет, так и убить можно. В такие минуты боевик чувствует себя равным Богу, способным карать или миловать. А уж если бомбу швырнуть, так и вовсе веселуха. Дым, мебель порушена, мёртвые лежат! То ли ещё будет, когда партия свергнет самодержца и захватит власть! И так думали боевики всех партий большевики, эсеры, националисты. Кроме, пожалуй, «Чёрной сотни», партии монархической и националистической. И невдомёк было боевикам, что на разрушениях, крови, насилии, новое государство не построить. Штыками власть захватить можно, но усидеть на них нельзя.