Вспомнила! Бусина у нее фамилия. Маленькая круглая бусина, без всяческих опознавательных знаков и отличий. Весь вечер с такой бок о бок просидишь, потом на улице встретишь и не узнаешь. Она бы точно не узнала. А Игорь Игоря с того самого дня она больше не видела. Ушел провожать Мишкиных гостей и больше не вернулся. Первые три дня она и не беспокоилась мало ли, может, халтура какая подвернулась. Она вообще никогда не волновалась по поводу его длительного отсутствия. Так заведено было давно, с тех самых пор, как Игорь, потеряв постоянное место работы, стал заниматься частным извозом. Иногда и машину чью-нибудь подряжался перегнать в другой город. Всякое бывало. Можно сказать, он даже преуспел на этом тяжком поприще, то есть денег получалось добывать даже больше, чем на пресловутом и уныло «зарплатном» постоянном месте. Не пришел домой ночевать значит, образовалась долгая поездка, значит, будут деньги. Такая вот у них меж собой была принята незыблемая установка. Даже мобильная связь в эту установку не вписывалась не любил Игорь возиться с телефоном. И ей тоже казалось так лучше. Незыблемость лучше любой мобильности. Другие скажут ненормальная установка, очень странная и неправильная. И для нее, как для мужней жены, страшно легкомысленная. И тем не менее было именно так, уже сложилось со временем, затуманилось привычкой к отсутствию беспокойства.
Так прошли первые три дня, потом еще три дня, потом еще три
Хотя последние три дня прошли уже в беспокойстве, конечно же. Очень уж долгим отсутствие получалось. А вчера вечером Игорь позвонил и сказал, что не придет уже никогда. Что он ушел к той самой Эле Бусиной, у которой так удачно совпали форма и содержание, и лица которой Соня совершенно, ну совершенно не помнит, хоть убей! Сначала она ничего не могла понять, ее просто оглушил мужнин голос в телефонной трубке резкий, неприязненный, осязаемый какой-то, будто его можно было потрогать руками. Впервые за двадцать пять лет их совместной жизни он разговаривал с ней таким голосом, который совершенно сбил ее с толку. Просто механически протараторил информацию, и все.
Растерявшись, она и не сообразила сразу, что и как надо сказать, молчала, лихорадочно подбирая слова. Попробуй, подбери их в такой ситуации, когда тебя вот так, из огня да в полымя! Без подготовки! По телефону! А Игорь и ждать не стал, когда она их подберет. Положил трубку. И двадцать пять лет семейной жизни коту под хвост.
А ведь через неделю и правда их юбилей, все-таки четверть века вместе, трех детей нажили Говорят даже свадьбу какую-то можно справлять. Серебряную, кажется. Может, он вспомнит и ему станет стыдно? Про свадьбу-то? Может, он одумается? Она была даже согласна на Элю пусть будет, ей не жалко, ради бога! Но только где-то там, за пределами ее, Сониного, пространства, в качестве подруги, любовницы, в каком угодно качестве. Лишь бы он вернулся, лишь бы все было как прежде! И почему она так растерялась, услышав мужнин голос в трубке? Почему не объяснила ему всего этого? Ладно, мол, черт с тобой, я согласна на Элю Бусину. Вот он придет, она и объяснит. Просто и ясно. Да, надо просто подождать! Он придет, и все встанет на свои места. Надо ждать! Другого выхода у нее просто нет.
Найдя для себя таким образом точку опоры, Соня смогла встать с постели, и покурить, и выпить спасительную чашку крепкого кофе, и, наконец, умыться. Собственное отражение в зеркале ванной комнаты ничем не напугало, было тем же, привычно приятным: хорошо сохранившийся для ее возраста овал лица, гладкая белая кожа, пухлые капризные губы, озорные смоляные кудряшки красиво падали на лоб и щеки, создавая впечатление ухоженной «небрежной» прически. Вот только глаза были другими исчезло из них выражение счастливой беззаботности, приятной лености, что, собственно, и придавало ее лицу, как считала сама Соня, особую прелесть.
Она вообще всегда была довольна своей внешностью, которой занималась тщательно и с удовольствием. Ей нравилось в себе абсолютно все. Нравилось, как в ее мальчишеской тренированной фигурке ловко устроилась и живет себе поживает ленивая природная грация зрелой женщины, нравилось ухоженное моложавое лицо, нравились черные кудряшки, нравилось удивленно-доверчивое выражение лица счастливого балованного ребенка. Собственная внешность всегда была предметом ее гордости, доказательством того, как правильно и мудро она устроила свою жизнь: никогда не занималась тем, что ей неприятно, и делала только то, что приносило удовольствие. Вот не нравится ей, к примеру, каждодневное навязанное общение, когда хочешь не хочешь, а ломаешь себя напряженной вежливостью, а нравится принадлежать только себе одной и никому больше. Так отчего ж не позволить себе такое удовольствие? И что делать, когда отчаянно хочется состояния беззаботности, когда никуда не надо торопиться по утрам, когда твое драгоценное время принадлежит тебе и только тебе? Так и дай себе эту беззаботность, в чем дело-то? Спи, читай, гуляй, собой занимайся. Делай как хочется! И отражение в зеркале обязательно ответит тебе взаимностью.