И все же ему почему-то ужасно не хотелось лгать этой большеглазой сиротке.
— Ты права, — неожиданно для самого себя сказал он. — Я никогда не следовал по пути, который диктуется долгом. Это всегда представлялось мне безумно скучным. — И резко добавил: — У меня есть причины оказать тебе помощь, но сейчас я не имею намерения их открывать. Если ты решишь ехать со мной, это будет сделано на моих условиях. Ты согласишься беспрекословно повиноваться мне, а я, в свою очередь, пообещаю, что вы оба будете иметь приют и пищу, пока останетесь под моим покровительством. Если ты откажешься ехать, тогда можешь оставаться в этих развалинах, где твой брат умрет с голоду.
Повернувшись, он пошел по проходу. Конечно, он не собирается оставлять ее здесь — пусть даже для этого ему придется увезти ее силой. Но все будет проще, если она сама примет решение ехать.
— Подождите.
Он замедлил шаг, но не обернулся.
— Ты идешь со мной?
— Да. — Она догнала его и пошла рядом. — Я пойду с вами сейчас, чтобы взять еду и одеяла для Алекса. А он пока подождет меня в саду. Я хочу убедиться, что ему не грозит опасность. А потом… посмотрим.
— Как хочешь. Но решай быстрее. Я намерен на рассвете уехать из города.
— Так быстро. — Она в смятении посмотрела на него.
— На рассвете, — повторил он. — Как мальчик тебя называл? Марианна?
— Марианна Сэндерс.
— Сэндерс. — Он распахнул перед ней тяжелую дверь. — Это не монтавская фамилия.
— Мой отец был англичанин. — Она искоса посмотрела на него. — Как вы.
Он вспомнил свои проклятия при виде разбитого Окна.
— А твоя мать?
— Она была из Монтавии. — Отвернувшись, она быстро спросила: — Что привело англичанина в нашу страну?
— Захотелось приехать, — насмешливо ответил он. — Ты не спросила, как меня зовут. Мне обидно, что я тебе так неинтересен, — ведь мы будем постоянными спутниками.
— Ну и как вас зовут? — нетерпеливо спросила она.
Он поклонился:
— Джордан Дрейкен, к вашим услугам.
Когда они вышли на ступеньки, на них налетел порыв ледяного пронизывающего ветра, и Марианна нахмурилась:
— Погода портится. Может пойти снег. Мне нужно побыстрее раздобыть одеяло для Алекса. Я не могу оставить его там без…
— А, Джордан! Наконец-то! Ты так долго пробыл в церкви, что я испугался: не принял ли ты святые обеты! — прогудел низкий голос совсем рядом.
* * *
Марианна резко остановилась на ступеньках, увидев приближающегося к ним великана. Даже рядом с высоким Джорданом Дрейкеном он казался гигантом — настоящий медведь, ростом выше двух метров. Великан откинул назад голову и гулко расхохотался:
— Зная тебя, я мог бы не сомневаться — ты сумеешь отыскать себе женщину даже в такой заброшенной дыре.
Он подошел ближе, и в лунном свете стало видно лицо — не менее пугающее, чем его громадная фигура. Ему, должно быть, было около сорока, и грубое резкое лицо его носило следы бурно прожитой жизни: нос был перебит, от левого глаза к углу рта спускался неровный белый шрам. Буйная шапка черных с проседью волос довершала его сходство с огромным косматым зверем. поднявшимся на дыбы.
— Спокойно, — тихо проговорил Дрейкен, — это всего лишь Грегор. Он тебя не обидит.
Откуда ей это знать, в страхе подумала Марианна. За спиной великана она увидела группу мужчин верхом на лошадях. Их было не меньше пятнадцати. Некоторые из них держали в руках пылающие факелы, и вид у них был почти такой же дикий, как у этого Грегора. На них были черные меховые шапки и странные стеганые куртки: большие, отороченные лисьим мехом и овчиной. Широкие штаны, заправленные в кожаные сапоги, доходили им до колен, к седлам были приторочены ружья, а на бедре у каждого висела сабля.