И неожиданно пришла в такую ярость, что ей захотелось наброситься на мужчин с кулаками, выцарапать им глаза, выдрать волосы…
Однако она все так же молча и спокойно стояла на ступеньках, наблюдая за происходящим.
– Проклятие! – вдруг в сердцах выкрикнул Норрис и, пришпорив лошадь, ринулся прочь с крыльца. – Несите факелы! – резко распорядился он.
Кирнан не шевельнулась, даже когда янки зажгли факелы.
– Приготовьтесь поджечь дом!
Не станут же они выполнять этот приказ, пока она стоит на крыльце! Мужчины в синем явно занервничали. Они с тревогой переводили взгляды с девушки на своего командира.
И наконец нехотя двинулись вперед.
– Стойте! – раздался вдруг резкий и властный окрик. К дому приближался всадник.
Он держался, как человек, с детства привыкший сидеть в седле, для которого управлять конем – дело обычное. Он ехал так уверенно, словно знал здесь каждый холм, каждую гору, каждую долину. Да что там – будто знал душу и сердце этих гор!
Из-под копыт серебристо-серого коня летели комья грязи, но всадник мчался вперед, не обращая на это внимания. Расстояние между ним и Норрисом быстро сокращалось.
– Остановитесь, Норрис!
Приказ был отдан тоном, не терпящим возражений, и в душе Кирнан почему-то шевельнулась смутная тревога.
Капитан Хью Норрис ругнулся вполголоса и двинулся навстречу седоку.
Человек этот тоже был в синем.
Синяя, даже темно-синяя, форма кавалериста союзной армии, украшенная золотым галуном. Фуражка, тоже синяя, была низко надвинута на лоб, и на ней красовался высокий плюмаж.
Всадники съехались в нескольких метрах от крыльца, и вновь прибывший, вытащив какую-то бумагу, помахал ею перед носом капитана.
Начался негромкий, но яростный спор. Тем временем мужчины с факелами нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Их взоры были устремлены на Кирнан, и она поняла, что, по крайней мере, некоторые из них так и жаждут насладиться зрелищем пожара.
Даже те, кто не раз смотрел в лицо смерти. Они ждали, ждала и она.
Надо же, пришелец спутал все карты! Он остановил разрушение ее дома и ее мира.
Янки. Мужчина в синем.
Кирнан вдруг осенило, что это не просто янки.
Спорщики наконец разъехались.
– Погасите факелы! – скомандовал вновь прибывший, и по его тону чувствовалось, что он привык отдавать приказы.
Мужчины тут же послушно воткнули факелы в землю.
Всадник, направив к крыльцу свою серебристо-серую лошадь, сдвинул на затылок фуражку, и его стальные глаза встретились с глазами Кирнан.
Леденящий душу ужас охватил девушку. Сердце ее оборвалось и вдруг вновь бешено забилось.
Итак, янки…
Нет, не просто янки, а Джесс Камерон! Тот янки, которого она знала всю жизнь. Тот янки, которого она ненавидела всей душой. Которого когда-то любила. Из-за которого душа и сердце ее пришли сейчас в такое смятение.
Казалось, целый век прошел с тех пор, как она бросила свое сердце к его ногам, а он презрел ее мольбы.
С тех пор, как, облачившись в синюю форму, уехал на Север.
Похоже, он не изменился.
А может быть, изменился? Взор его так же тверд, как и в те далекие годы, но теперь в нем читаются мудрость, усталость и даже жестокость. Вокруг глаз морщины – наверное, они появились недавно. Он был чисто выбрит, и теперь девушка жадно вглядывалась в его чуть заострившийся профиль. Кожа немного огрубела, но лицо все такое же красивое благодаря крутым дугам темных бровей и необычному блеску глаз. А чувственность этому лицу, несомненно, придавал рот – рот, который сейчас, когда Джесс смотрел на нее, был плотно сжат.
– Здравствуй, Кирнан.
Не хотелось признаваться, что они знакомы. Она предпочла бы забыть об этом. И еще забыть тот день, когда они виделись в последний раз. Однако хуже всего было то, что они снова встретились.
Он – как победитель, она – как противник, которого надо уничтожить.
Кирнан не ответила.