Эх, порыбачить бы там! мечтательно сказал Веретенников.
Михаил разговор не поддержал, поскольку к рыбалке был абсолютно равнодушен. Рыбу он любил, но больше в жареном виде, а еще лучше в виде шашлыка да в хорошей компании.
Внезапно двигатель самолета затрясло, начались хлопки в карбюраторе. Температура головок цилиндров поползла вверх.
Командир, давление масла падает! закричал Сашка.
Вижу, стиснул зубы Михаил.
Мало того стала падать мощность двигателя.
Михаил начал осматривать местность впереди и по сторонам. Чем хорош «Ан-2» так только тем, что это не реактивный самолет с его большими скоростями. Биплану хватит для посадки и 180 метров даже на поле, а не на бетонной полосе. И планировать с неработающим двигателем он может, не падая камнем, как турбореактивные машины.
Михаил механически, отработанным движением дернул рычаг стоп-крана на себя, перекрыл бензокран, поставив его в положение «бензин выключен», рычаг газа в «0». Двигатель встал, но не так, как всегда, теряя обороты, а почти сразу. Перед капотом торчала лопасть винта. Михаил перевел рычаг шага винта в нейтральное положение, чтобы винт не создавал сопротивление воздуху.
Сашка испуганно притих в правом кресле, поглядывая то на землю, то на Михаила. Придется садиться на вынужденную посадку. Раньше Михаилу проделывать это не приходилось.
Вот вроде бы слева убранное поле и длина подходящая. Не ошибиться бы двигатель не работает, уйти на второй круг или подтянуть газком не получится.
Михаил заложил левый вираж, потеряв еще метров сто высоты, нажал кнопку рации.
Я борт 35516, остановка двигателя, иду на вынужденную. Нахожусь в районе Новохвастовичей.
Повторить сообщение или дождаться ответа Михаил уже не смог рация перестала работать, лампочки на панели погасли.
Электропитание накрылось, крикнул Сашка.
Вижу, отозвался Михаил.
Сашка перекрестился, хотя никогда раньше Михаил не видел, чтобы он носил крестик. Михаил крестик носил на серебряной цепочке. Повесили, когда бабушка крестила. Сам же Михаил в Бога не верил и в церковь не ходил.
Земля приближалась. Михаил выровнял самолет по курсу, немного подобрал штурвал, выпустил закрылки. Должны сесть, поле длинное метров триста, с лихвой хватит. Приборы не работали, но трубка Пито скорость показывала 100.
«Еще чуть и сажусь», решил Михаил. Он мягко подвел биплан к земле, притерся к стерне колесами. Подпрыгивая на комьях земли, стуча колесами, самолет понесся по полю.
Слава Богу, сели! перекрестился Сашка.
И только Михаил хотел сказать «Не кажи гоп», как самолет колесами угодил в канаву. Была бы скорость поменьше обошлось бы. Потому как не канава даже, а ложбинка была. Но самолет задрал хвост, завис на мгновение и скапотировал, перевернувшись на спину. Треск, удар, пыль! Последнее, что Михаил запомнил как его выбросило через разбитый фонарь кабины.
Слава Богу, сели! перекрестился Сашка.
И только Михаил хотел сказать «Не кажи гоп», как самолет колесами угодил в канаву. Была бы скорость поменьше обошлось бы. Потому как не канава даже, а ложбинка была. Но самолет задрал хвост, завис на мгновение и скапотировал, перевернувшись на спину. Треск, удар, пыль! Последнее, что Михаил запомнил как его выбросило через разбитый фонарь кабины.
Казалось, после аварии прошли всего-навсего минуты, когда Михаил пришел в себя. Первым делом в голове мелькнуло: «Как там Сашка? Жив ли?»
Михаил разлепил глаза, опершись на локоть, привстал и огляделся. Что за чертовщина? Нет самолета, и Сашки нет. Вот поле, а самолета нет. Должен же быть след от скапотировавшего биплана?
Михаил встал, описал круг. Решительно ничего, никаких следов. Может, отполз в беспамятстве? Опять не то не мог же он уползти на километр? На вынужденную он шел в районе деревни Новохвастовичи. Речка там еще была на запад от поля, на котором он так неудачно приземлился. Вроде Рессета. Теперь вопрос: выходить к реке и по ней к любой деревне или сидеть здесь и ждать, когда прилетит вертолет из Брянска? Но ведь прилететь он должен к самолету с воздуха его можно быстро обнаружить, а «аннушки» то и не видно. Тогда надо идти. Любая река или линия электропередачи всегда выводят к жилью. Слава Богу, он не в сибирской тайге.
Михаил отряхнул пыль с рубашки и брюк, с огорчением констатировав, что у рубашки оторван рукав. Хорошо хоть пилотское свидетельство в кармане цело. Он посмотрел на солнце, определился на местности и направился на запад.
Впереди виднелся лесок видел его Михаил с воздуха, аккурат за ним речка. Хоть попить да умыться можно будет.
Справа метрах в двухстах здорово грохнуло. Михаил обернулся: пыль, опадают куски земли.
«Похоже взорвалось чего-то», как-то отрешенно подумал он.
Через пару минут грохнуло еще, на этот раз ближе. Михаил остановился, в душу закралась нехорошая мысль: «Может, поле заминировано? Мало ли, с войны осталось. Да нет, шестьдесят лет уж прошло, как война закончилась, все уже убрали давно. И все-таки любопытно что это было?» Михаил ускорил шаг.
Третий взрыв прозвучал сзади, когда до леса оставалось полсотни метров. На опушке его зашевелились кусты, и кто-то крикнул: «Ложись!»