Но человеку сколько ни дай все мало! И перекупщики со временем открыли для себя новую золотую жилу, когда доперли, что законных владельцев чеков можно кидать и практически безнаказанно. Дело в том, что на чеке имелось государственное клеймо: «продаже не подлежит» то есть обменять его можно было лишь один к одному, а все прочее автоматически становилось спекуляцией! И тут же возле магазина появились кидалы, умело манипулировавшие языком и пальцами, и вернувшийся из загранки народец стал частенько при неформальном обмене получать за чек не два рубля, а рубль ну прямо как от государства! Естественно, потерпевшие с воем бросались в 30-е отделение, где местные опера им говорили:
Обождите, обождите, чек стоит рубль?
Рубль, кивали облапошенные.
Вам сей рубль уплачен?
Уплачен
Так что ж вы тогда уголовный розыск тревожите?! Вот если вам куклу втюхают или всунут за тысячу чеков сто рублей мелкими купюрами тогда и приходите! Мы тогда этих супостатов в Сибирь законопатим Да, кстати, а где вы работаете? Ах, в институте «Гипроникель» И что, много в вашем институте желающих слетать на Кубу, чтобы подзаработать?
Ох, много.
Ну так и идите к себе в институт! А то зашлем вашему руководству представление о том, как вы пытались спекуляцией заниматься Чек-то продаже не подлежит.
Обманутые выходили из 30-го отделения, как после ледяного душа. А тамошние опера и вовсе оборзели вскорости посоветовали ломщикам отводить лохов на предмет развода за двести метров от магазина, туда, где уже не их земля чтоб можно было, вообще не морочась, терпил в шестнадцатое отфутболивать. Конечно, не все сотрудники занимали такую позицию ради корысти но у них была четкая установка на «отбой» заявлений, да и формально сделка «один-один» действительно была честной
Знавшие все эти нюансы скупщики и кидалы жирели и наглели, по магазину ходили вальяжно, нехотя отвечая на вопросы жаждущих поменять чеки то есть как бы уже они делали одолжение. Артур Тульский мало вникал в процессы на набережной Макарова, опыта и наглости оперов «тридцатки» у него не было, поэтому когда в 16-е повалили заявители, он поначалу встал на их сторону. Но Витя Ткачевский очень быстро объяснил ему, что их отделению весь этот геморрой, портящий показатели, не нужен, и потребовал решительно разобраться с мошенниками, нарушающими границу мол, пусть «тридцатка» сама свое говно расхлебывает. А у Артура все руки не доходили А Витя все требовал
На этот раз Тульский понял, что начальник дошел до «критической точки кипения», вздохнул и кликнул себе в подмогу Степу Харламова. Харламов Степа, недавно перешедший в милицию из внутренних войск, характером обладал добродушным. Он мог подолгу терпеть насмешки и ор вокруг себя, но после определенной фразы тягуче, по-зэковски плевал себе под ноги и говорил «О как!» это был уже нехороший сигнал, после которого те, кто не был знаком со Степой, очень сожалели о своем неправильном поведении.
В магазине на Макарова Артура и Степу в лицо никто не знал. Оперативники быстренько огляделись, сориентировались в расстановке фигур и выбрали самых отожравшихся а ими оказались известные кидалы Саша Лерп и Юра Швед.
Выйдем-ка на воздух, разговор есть! похлопал по плечу Лерпа Тульский. Дважды судимый за мошенничество, кидала лениво потянулся и ответил несколько свысока:
А шо ты за фрукт, чтобы я терял на тебя время?
Розыск шестнадцатого. Выходим-выходим! подбодрил его Артур, научившийся уже не вести специальные профилактические беседы при посторонних, которые потом неожиданно могут стать свидетелями.
Выйдем-ка на воздух, разговор есть! похлопал по плечу Лерпа Тульский. Дважды судимый за мошенничество, кидала лениво потянулся и ответил несколько свысока:
А шо ты за фрукт, чтобы я терял на тебя время?
Розыск шестнадцатого. Выходим-выходим! подбодрил его Артур, научившийся уже не вести специальные профилактические беседы при посторонних, которые потом неожиданно могут стать свидетелями.
Я ничего не потерял, сынок! отмахнулся Лерп.
Тульский аж задрожал внутри. Обращение «сынок» он воспринимал только от Варшавы и уважительно терпел от Токарева-старшего. Не задумываясь, он каблуком саданул по стопе Лерпа и тут же добавил коленом ему в промежность мошенник стал заглатывать жабрами воздух, выпучивая глаза:
Ты ы-ы-х эт-то ы-ы
Глаз высосу, перхоть барыжная очень тихо сказал ему на ухо Артур. Между тем, Харламов выдернул кушак из моднейшего белоснежного плаща Шведа (того даже развернуло) и гаркнул, показывая, что два года в конвойных войсках не прошли даром:
Шнурки, ремень долой! Металлические пуговицы отодрать! Подбородок прижать, руки на загривок! Не оборачиваться! Первый на выход! При выходе из магазина на корточки баулы перед собой! Овчарками затравлю, суки!
Швед впал в ступор, а Лерп, мгновенно учуявший запах костра на лесоповале лагпункта 15 под Костромой, наоборот, сразу засеменил к выходу. Глаза у него засветились заискивающей покорностью, руки автоматически сомкнулись за спиной:
Начальник, все путем, не зверей!
Швед, еле увернувшийся от пендаля, последовал за ним: