Уже с первой строчки Порри понял, что все было напрасно: и ночи в мастерской, и бдение на яблоне.
Уважаемый мистер Гаттер!
Школа волшебства Первертс
имеет честь
У Порри оставался последний шанс. Он быстро ткнул пальцем кнопку выключателя. Ничего не случилось. Порри вырвал шнур из розетки. Экран продолжал самодовольно светиться. Пересилив себя, он применил последнее средство: взмахнул руками и прошептал: «Чубабайс!» мощное заклинание, вырубающее электроприборы в радиусе пяти километров. Проклятое письмо никуда не желало исчезать. Порри оглянулся. Так и есть за спиной, явно довольные своей выдумкой, стояли родители.
О! неубедительно удивился отец. Так тебя зовут в Первертс! Здорово! Помню, я очень радовался, когда получил такое приглашение.
Да! подхватила мама. Далеко не все дети волшебников удостаиваются такой чести!
Поздравляю! В комнате материализовалась Гингема (только ее здесь не хватало!) Пять лет зубрежки, и сможешь делать как я! Пятикурсница Первертса пролетела сквозь стену и вернулась обратно с Кисером в руках. Обои затрещали. Мама поморщилась. Кот весело посмотрел на младшего Гаттера и вдруг подмигнул.
Вы! закричал Порри. Вы все подстроили! Вы обманули меня! Я все равно не поеду! Дядя Петрофф обещал устроить меня в техникум связи! А вы!
Порри шмыгнул носом, дал тумака сестрице (а пусть не дразнится «плаксой-кляксой»!) и выбежал из комнаты.
Родители растерянно посмотрели друг на друга. Монитор еще немного посветился, а потом медленно, словно уголек в камине, угас.
Ну, подытожил отец, во всяком случае, не придется платить за подбитых почтовых сов.
Наступил вечер. Порри сидел на яблоне, сжимал в руке верный арбалет и гордо тосковал. Родители по очереди выходили из дома и начинали успокоительные беседы, но все напрасно. Правильные слова «Да ну его, этот Первертс, езжай, сынок, в техникум связи», так и не были сказаны. Несколько раз вокруг дерева кружила на метле Гингема, пытаясь приободрить Порри остроумными и дружескими, как она считала, подначками но несчастное лицо брата в конце концов растопило и ее каменное сердце: сестра принесла кусок пирога и молча (!) улетела.
Мряк, раздалось из темноты под яблоней.
Наступил вечер. Порри сидел на яблоне, сжимал в руке верный арбалет и гордо тосковал. Родители по очереди выходили из дома и начинали успокоительные беседы, но все напрасно. Правильные слова «Да ну его, этот Первертс, езжай, сынок, в техникум связи», так и не были сказаны. Несколько раз вокруг дерева кружила на метле Гингема, пытаясь приободрить Порри остроумными и дружескими, как она считала, подначками но несчастное лицо брата в конце концов растопило и ее каменное сердце: сестра принесла кусок пирога и молча (!) улетела.
Мряк, раздалось из темноты под яблоней.
Ну а тебе чего надо? угрюмо спросил Порри.
М-не? ответил Кисер.
Тебе! разозлился мальчик.
Н-ну, неопределенно высказался кот и исчез в кустах. Порри показалось, что напоследок Кисер хихикнул.
«Никто меня не понимает, в сотый раз подумал Порри. Никто меня не любит. Вот сейчас застрелюсь из арбалета, вот тогда будете знать». В воображении вновь возникла сладостная картина: он, в ярких лучах восходящего солнца, лежит на траве, бездыханный, с благородной дыркой от лазера во лбу, а вокруг рыдают убитые горем папа, мама, Кисер и, главное, Гингема. Порри вздохнул. Стреляться было глупо, возвращаться домой противно, сидеть на яблоне и дальше бесперспективно.
Хрррраууууу! взревела улица. Порри подскочил, выронил арбалет и едва не свалился сам. Прямо на него несся огромный огненный шар. «Мордевольт вернулся», успел подумать мальчик, обхватил ствол дерева и зажмурился.
Так вот ты где! пророкотал кто-то над самым ухом. Хорошая позиция. Все зоны подлета сов простреливаются, гипогрифу[3] тоже не проскочить, ну а дракон ну, а что дракон? Если дракон, то все, полный крендель, тут уж никакая стратегия не поможет.
Если это и был Мордевольт, то какой-то очень странный. Порри приоткрыл один глаз. Рядом с деревом, громко фырча, колыхался огромный сверкающий мотоцикл, на котором восседал еле заметный среди леса хромированных деталей уморительно серьезный рокер.
Харл, представился он, можно просто Харлей. Значит, желаешь ты науке-технике учиться, а предки ни в какую? Хотят заслать тебя в чудо-юдо-школу Первертс?
Да! воскликнул Порри, наконец-то встретивший человека, который его понимает. И ведь зашлют! И что же делать?
А ничего не делать, спокойно сказал Харлей, езжай в школу. Вот я все детство мечтал выучиться на психоаналитика[4], а меня отправили в Первертс. И что ты думаешь? Теперь я преподаватель этой самой школы. И, ты думаешь, преподаватель чего? Психоанализа? А вот и не угадал. Преподаватель хорошего-по-возможности-обращения-с-магическими-будь-они-неладны-животными, во как. Ну и что ты по этому поводу думаешь?
Понятно, что Порри не знал, что и думать, сбитый с толку алогичными построениями Харлея. Но удивительным образом рокер-преподаватель заочно ненавистного Первертса вернул ему беззаботность качество, казалось, навсегда утраченное этим утром. «Да что я в самом деле! сказал себе Порри. Расхныкался, как девчонка. Первертс так Первертс, а там посмотрим. Вдруг меня отчислят за за»