А что, братцы, сказал удовлетворенно Аристарх, видно, мы и в самом деле до самой смерти напугали австрияков. Да так, что они до сих пор пуляют в белый свет, как в копеечку.
Ни ча! Пусть пуляют. Нам меньше достанется, откликнулся Загородин и, показав свой огромный кулак в сторону австрийцев, добавил: Они еще сабель наших не пробовали. Ну ничего, еще подывятся, на что способны гусары!
Только с наступлением темноты стрельба начала стихать, а затем и вовсе прекратилась. Аристарх приказал Кузьмину незаметно для противника разведать обратный путь.
После доклада о том, что путь свободен и что австрийцы толпятся у походных кухонь, Аристарх вскочил на коня и властно прокричав:
За мной, гусары! С нами удача! Пришпорил коня и помчался в сторону неприятеля. Подскакав почти до околицы, он скомандовал: Аллюр, три креста! И, дав шпоры коню, перешел в галоп. Перед позициями противника охотники, как и в первый раз, появились внезапно и с ходу открыли по замешкавшимся австрийцам огонь. Не дожидаясь ответной стрельбы, быстро проскочили по темной околице села обратно на восток.
Долго слышалась незатихающая стрельба в растревоженном лагере противника, пока вдруг в полночь внезапно не прекратилась.
Устали бедные, усмехнулся Кузьмин, заботливо расстилая на мягкой, душистой траве конскую попону, спать, наверное, улеглись.
Дай-то бог! удовлетворенно промолвил офицер, укладываясь на ней спать, предварительно уложив под голову седло.
Долго слышалась незатихающая стрельба в растревоженном лагере противника, пока вдруг в полночь внезапно не прекратилась.
Устали бедные, усмехнулся Кузьмин, заботливо расстилая на мягкой, душистой траве конскую попону, спать, наверное, улеглись.
Дай-то бог! удовлетворенно промолвил офицер, укладываясь на ней спать, предварительно уложив под голову седло.
Рядом фыркали кони, вспотевшие от быстрой скачки. Сквозь густую хвою сосен задумчиво поглядывала на отдыхающих после ратного дела гусар круглолицая луна. В лесу воцарилась тишина, изредка прерываемая мелодичным стрекотанием цикад, словно и не было в горах ни опасных рейдов, ни войны. Иногда до чуткого слуха Аристарха доносились чуть слышные переклички дозорных, да фырканье коней. Казалось, что природа убаюкала и русских, и австрийцев, давая возможность восстановить силы для последующих боев
Ваше благородие, разбудил командира с рассветом Кузьмин, а австрияков-то тю-тю!
В самом деле? удивленно воскликнул Аристарх, протирая глаза.
Я еще затемно прокрался в село. В окопах ни души!
Может быть, австрийцы засаду замыслили?
Никак нет, ваше благородие. Я до самих евоных позиций прогулялся. Там все пусто. Даже пучка сена не нашел. Потом с версту прошел лесом вдоль дороги. Тоже никого не встретил. Ушли. Вот вам крест ушли! Кузьмин истово перекрестился.
Аристарх ожидал ретирады австрийцев, но не так скоро. Рассчитывая в основном на то, что пехота противника, сосредоточенная на пересечении горных дорог, особенно чувствительна к разного рода слухам и неожиданностям, он предпологал, что его неожиданный маневр может навести австрийцев на мысль о том, что вслед за конницей ночью к селу могла подойти и русская пехота. И вот оказалось, что все в его решении оказалось верным. Противник, видя ничем не объяснимые маневры русской кавалерии, поспешил уйти от греха подальше.
Ну что же, раз ты принес радостную весть, тебе мою реляцию и в руки! удовлетворенно произнес офицер, набросав несколько строк на бумаге, которую запечатал в конверт. На словах передашь полковому командиру о том, что сегодня наблюдал. Авось полковник не забудет тебя при составлении наградного листа.
Рад стараться! словно его уже наградили, задорно воскликнул Кузьмин и, быстро оседлав коня, галопом припустил на восток, откуда в горы медленно, но неукротимо вползала многоверстная кавалерийская колонна.
Аристарху уже не раз приходилось сталкиваться с поспешным отступлением австрийцев зачастую без достаточного к тому повода, и поэтому боевой эпизод в селении Брошнев-Осада его не очень-то удивил. Его всегда поражало лишь то, что, несмотря на свою спешную ретираду, противник никогда и ничего после себя не оставлял. Ни обозов, ни артиллерии, ни даже разбитой винтовки, не говоря уже о боеприпасах и фураже.
«Да-а, усмехнулся про себя он, осматривая оставленные противником позиции, в чем в чем, а в вопросах отступления за австрийскими офицерами можно признать большие организаторские таланты».
Выслав разъезд гусар во главе с вахмистром Стронским в сторону соседнего горного села, Аристарх с вахмистром Загородиным в ожидании полка решили проехаться по занятому ими селу с тем, чтобы договориться с жителями о покупке овса и кое-каких продуктов для гусарского котла. Несмотря на утро, ворота и двери домов были наглухо заперты. Только вьющиеся над избами дымки указывали на то, что хозяева дома и настороженно ждут обещанных австро-немецкой пропагандой разбоя и насилия со стороны варваров-русских.
Подъехав к двухэтажному каменному дому, возвышающемуся посреди села, конники спешились. Передав повод своего коня вахмистру, офицер, бряцая по вымощенной брусчаткой дорожке шашкой, направился по широкой каменной лестнице к двери. Не успел он стать на первую ступеньку, как дверь дома широко распахнулась, и на пороге возник кряжистый высокорослый гуцул в просторном плаще с длинным воротником, свисающим за плечи до уровня пояса. Плащ был украшен длинной свисающей бахромой, сплетенной в косы. Все его одежда говорила о том, что это человек достатка, а возможно, что и местный богатей. Он словно ожидал, что русские направятся именно в этот самый большой и богатый дом и заранее к этому приготовился. По испещренному морщинами, прокопченному лицу его трудно было понять, рад он неожиданным гостям или держит за пазухой заряженный пистолет, чтобы в случае чего защищаться.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...