Кристиан стоял с непроницаемым лицом, полуприкрыв свои аквамариновые глаза, и ожидал реакции пациентки. Он изо всех сил скрывал свои потаенные мысли, стараясь не выдать себя.
— Я вижу, вы сторонник страха как средства лечения душевнобольных. И все же, мне кажется, в этой стране — и наверняка даже в этом городе — найдется много врачей, которые так не считают.
Доктор Гленн кивнул:
— Не стану спорить. Вот почему доктор Морган решил, что в первую очередь вам следует ознакомиться с нашими процедурами. Вы сами увидите, что в них нет ничего бесчеловечного. Напротив, наши средства — самое гуманное лечение для таких бедных существ, как эта девушка.
«Напыщенный узколобый болван!» — подумал Кристиан, не меняя выражения лица. Внимание его привлекло тихое хныканье пациентки. Эти жалобные, протяжные звуки напоминали скорее мяуканье раненой бездомной кошки, чем плач молодой женщины. Ее мокрая свободная сорочка облепила тело, подобно второй коже, ничуть не защищая от холода. Кристиан, который до этого сдерживал дыхание, облегченно выдохнул, увидев, что она вышла из своего принудительного обморока. Он почувствовал, как отпустило напряжение в спине и шее.
— Расскажите мне о ней, — сказал он ровным голосом.
Эта просьба, прозвучавшая как плохо завуалированный приказ, повергла доктора в задумчивость. Перри Гленн не мог не признать, что это интервью, да и сам Кристиан Маршалл были не слишком ему приятны. Он опять пригладил бородку и бакенбарды, стремясь оттянуть время и мысленно оценить стоявшего рядом с ним человека.
Доктор Гленн знал, кто такой Кристиан Маршалл. А если бы и не знал, то доктор Морган, управляющий клиникой, быстро перечислил бы на пальцах основные сведения об этом человеке, причем, чтобы ничего не упустить, ему пришлось бы воспользоваться пальцами на обеих руках. Художник и архитектор. Второй из четырех сыновей в семье и единственный из уцелевших на войне, хотя и с серьезным ранением. Награжден за доблесть. После смерти отца, случившейся шесть месяцев назад, — издатель и владелец газеты «Нью-Йорк кроникл». В обществе слывет заядлым пьяницей, дамским угодником и любителем лошадей. Один из первых во всех списках важных гостей. И при всем том, как ни странно, по-своему отшельник.
Что касается доктора Гленна, то он предпочел бы отклонить запрос на интервью и экскурсию по больнице, но, как видно, Кристиан Маршалл не из тех, кому отказывают. Доктор представил себе, как боролся наблюдательный совет клиники с этим запросом и как в конце концов сдался, потому что заявка пришла не просто от газеты, а от самого Кристиана Маршалла. Когда обсуждался характер этого человека, никто не произнес слова «игрок», хотя у Перри Гленна сложилось именно такое впечатление. Скучающе-высокомерный взгляд этих бледно-аквамариновых глаз тревожил доктора. Он не мог избавиться от ощущения, что перед ним картежник, который играет по-крупному. Решительность и неумолимость сквозили в жестких чертах напряженного, слегка аскетичного лица посетителя. Никакая улыбка не могла полностью скрыть ту суровую горечь, которая шла из самых глубин его существа.
Кристиан Маршалл был гладко выбрит. Наверное, это следует расценивать как некий вызов диктату современной моды, размышлял доктор, продолжая поглаживать собственные баки. А может, этот человек понимает, что крепкая выступающая челюсть и твердая линия рта выдают силу его характера, и не хочет прятать их под навощенными и напомаженными усами.
Если бы Кристиан узнал, о чем сейчас думает доктор, то каменное выражение его скульптурного лица могло бы чуть измениться. Он счел бы догадки Перри Гленна по меньшей мере забавными.