У несчастного отца, в его понимании, просто не было другого выхода. Потеря чести непоправима. Дочь своим бесстыдным поведением его просто заставила поступить так, а не иначе. Любил он или не любил своего ребенка, значения не имеет. Поступи он иначе в деревне бы его не поняли, для него настал бы конец. Не физический просто уважение окружающих и любое признание были бы потеряны навсегда. Попробуй прожить в общине, если с тобой не считаются и все настроены против. Это уже не жизнь существование. И ведь это касается всего семейства. Выходов два: уехать и повеситься. В первом случае ты всегда будешь помнить об унижении. О вдруг оборвавшейся привычной и удобной жизни
Есть и третий общепринятый.
Каждый год в стране происходят десятки случаев убийств по причине соблюдения чести. Все об этом знают. Очень многие одобряют, и не часто преступление выходит на свет. И местные власти, и сами деревенские (а иногда и городские из недавно переселившихся в город) не заинтересованы раздувать очередной неприятный случай. Дело не то чтобы прячут, но делают вид, что не знают причин. Списывают на несчастные случаи. В этот раз не вышло. Подозрительный жених оказался не из простых ребят. Новая формация. Правильно воспитанный, партийный товарищ. Да и любил, видимо, девушку. Умудрился поднять шум. И даже сейчас могло сойти без особых последствий. Ну, дал судья Молочников десятку каторги, как за непредумышленное убийство. Вполне нормальная практика. И наказан по закону, и не чрезмерно. Все довольны. Да вот Ава нашла возможность сделать из этого происшествия наглядный пример.
Честно, не так уж она и не права. Хороший предлог для давления на традиционалистов и деревню. Прекрасная возможность вмешательства в политику и продвижения своих идей. Замечательная история для объединения разных направлений в женском движении. Пришло время показать силу. Многие выросли в годы Диктатуры и не хотят возврата к прежним порядкам. Они их и не помнят, получая совсем другие представления о правильном поведении в школах. А вот теперь возьмутся и за деревню всерьез. Тут уже пахнет не просто отделением религии от государства прямым противостоянием. Начнут в школах воспитывать на подобных примерах по утвержденной программе ой, что будет
Что-что? переспросил Белов, недослышав.
Выкрики перекрывались дружным ревом:
Бог един! Право для всех одинаково! Закон един для всех!
Тоже любопытное нововведение. Раньше я такого не слышал. Хорошая мысль. Теперь никто не сможет возмутиться. Не Аллах Акбар или еще какой Иегова. Женщины всего мира, объединяйтесь в борьбе за свои права. Не мусульманки с прочими христианками или буддистками. Все. Религия личное дело каждого, страна едина. Оно и раньше неоднократно звучало, но не в таком виде.
Она кричала «женщин в судьи», любезно сообщил я. И еще призывала посадить на кол мешающих получать образование. Женская логика. И то, и другое одновременно. Чисто пореволюционному.
Сначала в судьи, потом в министры пробурчал Всесвет.
А потом и в главные редакторы, обрадованно подхватил я.
Белов посмотрел на меня очумелым взглядом и явно задавил желание выругаться.
Запрещающим женщинам работать и требующим сидеть дома и заботиться только о своем господине скажем дружно «нет»! орал матюгальник на улице женским голосом. У нас нет господ! Равные права!
Толпа возбужденно взревела.
Щас окна бить начнут, посетовал я.
Твоя тоже там? спросил он.
Хотела. Внезапно Глеб засопливился. Был привлечен консилиум из моей матери и врача из детской больницы. Старые знакомства. Совместными усилиями выяснили ничего страшного, но Любка решила сегодня посидеть с ним. Ничего, еще завтра наверстает.
Думаешь, не на один день?
Это смотря на реакцию высокого начальства. Посадят на кол Молочникова и все успокоятся.
Шуточки твои, недовольно сказал Белов, закрывая окно. Звуки стали тише, но если напрячься, можно разобрать очередные речевки. Сильно прихрамывая и опираясь на палку, прошел к столу и плюхнулся на стул. Тебя бы на мое место.
Не выйдет, злорадно сообщаю, званием не вышел. Тут по штату не меньше полковника. Сам отдувайся.
После переворота значительная часть чиновников фактически саботировала действия правительства или, боясь быть осужденными за свои действия, предпочитала бездействие. Откуда новой власти было взять преданных людей? Сплошной дефицит не запятнанных сотрудничеством со старым режимом. За год семнадцать тысяч уволили без права занятия государственных должностей. Этим еще повезло некоторых сажали. Не очень много, зато с обязательной конфискацией имущества. Сложно догадаться, откуда возьмутся новые кадры? Совсем просто!
Наше правительство и административные органы чуть ли не наполовину состоят из бывших военных. Кто основная опора военного правления? Они самые. Армию сокращать необходимо, держать миллионы людей под ружьем невыгодно экономически и просто опасно. Куда девать лишних? На смену нелояльным. Очень просто и красиво.
После переворота повсюду устанавливалась военно-административная власть. Естественно, на первых ролях оказались офицеры. Они вынужденно налаживали не только порядок, причем часто крайне энергично, но и занимались организацией хозяйственной деятельности. Методы были вполне солдафонские, да не стоит считать любого военного дуболомом. Кто до полковника дослужиться не успел, мозги чаще всего еще на месте. А таких было подавляющее большинство, и на новом поприще они всерьез настроились делать карьеру.