Спьяну Михаил Семёныч обжёг руки кипятком, так он оказался в больнице, где с нетерпением ждал прихода сына, который совсем к нему не торопился.
Два дня назад шёл Семёныч перекурить, дойдя до двери больничной палаты, хотел было уже открыть её, как услышал голос соседа по палате, тот кому-то говорил за дверью: «схватил простыню, стал махать, бить по койке. Витька ему: Ты, что делаешь Семёныч? А он: Под пиджаком лягушки! Сгоняю! Я ему: Где лягушки? На койке ничего нет, ни лягушек, ни пиджака, в руках у тебя простыня! А Семёныч продолжает своё, как полоумный»
Вчера, после обеда Семёныч пошёл курить, смотрит напротив него сидит и курит Клавдюша. Он долго и пристально глядел на неё (чем испугал больную из соседней палаты, ведь именно она была напротив него и курила), но потом услышал, что Клавдюша говорит чужым незнакомым голосом. Тряхнув головой, попытался избавиться от наваждения. Клавдюша таяла, на её месте проступало лицо чужой женщины. Семёныч бросил сигарету, ушёл.
Ночью ему приснился страшный сон: будто обида, переполнявшая его, стала превращаться в злость. Семёныч уже ненавидел весь мир, в том числе и семью сына и его самого. Ярость дошла до предела: схватив кухонный нож, Семёныч избавился от тех, кого уже не любил, а люто ненавидел.
Михаил Семёныч проснувшись, долго не мог прийти в себя, находясь под впечатлением кошмара. Говорят, что рассказанный сон не сбудется и он, надеясь, что ему полегчает, рассказал соседям по палате, как во сне зарезал сына, сноху и внука
* * *
«Суббота все мужики из палаты ушли домой к семьям, к женам, к детям, внукам разрешил врач. Мне идти некуда, никто меня не ждёт Не нужен я сыну А, если правы мужики, и я действительно свихнулся отправят в психушку. А, что меня ждёт дальше?..» с отчаяньем думал Семёныч.
* * *
Вечереет. Михаил Семёныч остался один в восьмиместной палате. Выглянул в окно, посмотрел вниз. Высоко, третий этаж, как четвёртый. Пододвинул к окну вторую тумбочку, взял с кровати одеяло. Вскарабкался на тумбочки, ступил на подоконник, решительно выдохнул, набросил себе на голову одеяло и шагнул!
Первый удар, сопровождающийся грохотом о металлический подоконник второго этажа, отозвался болью во всём теле. Но, ни крика, ни стона никто не услышал. Скользнув по подоконнику, Семёныч стремительно падал. Последний удар!.. Боль и мрак поглотили всё
В реанимации Семёныч скончался, не приходя в сознание.
Судьба или характер?
Судьбу людей делают их собственные нравы.
Корнелий НепотГлава I
Завод, где работает Владимир, переживает самые трудные и тяжелые времена за весь период своего существования. Этот гигант, некогда кормивший чуть ли не половину города, теперь не может обеспечить полноценную жизнь и двум сотням человек. Часть цехов пришлось закрыть, а те которые остались, выпускают совсем не ту продукцию, что раньше. На прежнее сырьё средств нет, а ведь когда-то завод был известен, почти по всей стране гремела его слава. Но «голь на выдумки хитра» пришлось перерабатывать свои же отходы производства.
Занятия налагают отпечаток на характер.
Публий ОвидийНазонСовковая лопата врезается в подвижное тело насыпного кургана, оплавленные кусочки шлака скользят в неё и мимо. Едкая пыль взвивается, не успевая рассеяться. Разогнув ломившую спину, Владимир оперся о черенок лопаты, рваной рукавицей стёр струйки пота, бежавшие по лицу.
Занятия налагают отпечаток на характер.
Публий ОвидийНазонСовковая лопата врезается в подвижное тело насыпного кургана, оплавленные кусочки шлака скользят в неё и мимо. Едкая пыль взвивается, не успевая рассеяться. Разогнув ломившую спину, Владимир оперся о черенок лопаты, рваной рукавицей стёр струйки пота, бежавшие по лицу.
Трофимыч, тележка полная, крикнул он напарнику.
Иду, ответил тот, затаптывая брошенный им окурок «Беломора».
Накрапывает мелкий дождик. До конца рабочей смены остаётся около двух часов. Вернувшись с пустой тележкой, Трофимыч принялся нагружать её шлаком.
Трофимыч, давай после работы пивка попьём и потолкуем у меня дома?
А, как твои?
Жена в отпуске, у матери в Вологде, вместе с дочкой. А Стёпка нам не помеха. Да и он с друзьями куда-нибудь уйдёт.
Может, Петьку и Серёгу позовём?
Давай! Я сейчас шлак к печи подвезу, а потом зайду к ним.
На кухне за столом сидят четверо мужчин. Они не спеша пьют пиво, заедают вяленой рыбой, и рассуждают о жизни. Все они сталевары-операторы вакуумных печей, классные специалисты-металлурги, но практически лишены своей работы. Вакуумные печи не работают, для них нет сырья. Самому старшему из них, Семёну Трофимовичу в прошлом году весь цех отмечал юбилей 60 лет со дня рождения и 45 лет работы на заводе. Но на пенсию он не ушёл, на неё теперь не проживёшь. Начинал подсобным рабочим, потом учеником сталевара, а затем много лет проработал бригадиром. А заканчивать трудовую деятельность, видимо, придётся опять подсобником. Этот невысокий, пожилой, жилистый человек с грязными на вид руками, потому что частички металла так въелись в кожу, что уже не отмывались, так сроднился с заводом, что готов был ходить на работу даже за копейки. Ему больно видеть, как его гордость завод умирает. И хотел все свои оставшиеся силы отдать, чтобы помочь своему второму родному дому выжить.