Тонкие, музыкальные и очень сильные пальцы. Ллевеллин…
Наваждение длилось несколько очень долгих мгновений, а потом меня словно ударило! Господи, ну о чем же я думаю?! Дома на парней, вроде, не кидалась, а тут! Вообще с ума сошла с этим Ллевеллином.
- Ллевеллин?
- Да, миледи? - он повернул голову.
Его волосы вновь щекотнули мне лоб. Сердце сладко екнуло и оборвалось.
Так! Стоп! Спокойно, Геллочка, спокойно! Собралась быстренько с мыслями, и давай наконец выясним, с каких пор в традиционно-средневековых тронных залах лежат трупы?
- Ллевеллин, - осторожно начала я, - объясни мне, пожалуйста кто… - я запнулась и попыталась найти более обтекаемую формулировку: - Что произошло в тронном зале? Ты ведь знал, что там.
- Знал, - кивнул Рыцарь. - Прошу простить меня, миледи, я не успел сказать вам.
Интересно, каждый наш диалог будет начинаться с его извинений или через раз?
Я молчала, и Ллевеллин тихо продолжил:
- Точнее, мне казалось, что еще рано говорить об этом. - Рыцарь даже не замедлил шага и совсем не запыхался. Такое чувство, что он несет легенький букетик, а не тащит пятьдесят с лишним килограмм живого веса!
- О чем «об этом»? - непокорная прядка из шевелюры Ллевеллина защекотала мне нос. Ой, я же сейчас чих… чих… ну!
Ага. Чихнула.
Прямо ему в ухо.
Парень, похоже, даже не заметил. Ну и сила воли!
- Обряд призыва. Замок не может, не хочет подолгу оставаться без Хозяйки, - медленно начал Ллевеллин, осторожно подбирая слова - боится, что после обчихания, я ухо ему просто-напросто откушу. - Как я говорил, Хозяйка смертна. И в день, когда она погибает, Рыцарю становится незачем жить. Тогда он проводит обряд призыва. Этот ритуал довольно прост: пентаграмма в главном зале существует постоянно, но светиться начинает только после смерти Хозяйки. Кровь Рыцаря и является тем… - он запнулся, - ключом, что открывает дверь в иные миры. А смерть приводит Хозяйку в Замок.
А-бал-деть. А я даже не задумывалась, что значит оброненная Ллевеллином фраза о том, что после смерти первого Рыцаря, Рыцарем стал его сын.
Вопрос сам сорвался с губ:
- Ты меня ненавидишь?
Рыцарь сбился - таки с шага:
- Почему я должен ненавидеть вас, миледи? - удивленно поинтересовался он.
В голосе Ллевеллина не было ни малейшего намека на издевку. Похоже, он действительно не понял вопроса.
Я страдальчески закусила губу, собираясь с мыслями, а потом медленно заговорила, с трудом подбирая слова:
- Просто. Получается, что. Это я виновата в смерти твоего отца?
- Понимаете, миледи, - вздохнул Ллевеллин, - любая жизнь заканчивается смертью. Просто. Смерть Рыцаря служит определенной цели. Я знаю и знал это всегда. Я вырос с мыслью о том, что однажды обряд призыва буду проводить я. Так что ненавидеть вас - за это - я просто не могу.
Мне показалось, или слова «за это» он выделил голосом?
Впрочем, поразмышлять на данную тематику мне не дали - рыцарь толкнул плечом какую-то дверь, а потом, проскользнув в комнату, осторожно усадил меня на короткий диван, похожий, скорее, на широкое кресло.
- Мы в вашей комнате, миледи, - «Да?! - подумала я. - А почему здесь так все изменилось?!» - Принести вам обед?
От одной мысли о еде мне стало дурно.
- Н-нет, спасибо! - поспешно выдохнула я.