– Ура, наши победили, – резюмировала Инга.
Аркадий Игоревич раздраженно махнул рукой.
Таким образом, в сонм рекламных богов затесалось одно человеческое существо. Сонечке Орешкиной суждено было поехать на озеро Саманкуль и принять участие в тренинге, разработанном для укрепления командного духа в сердцах топ-менеджеров. Управленцы «Кенгуру», несомненно, нуждались в подобной процедуре.
Пока в кабинете Лунского обсуждалась Сонина кандидатура, сама Сонечка трудилась в поте лица. Уже битый час она отправляла электронные письма школьным подругам, вольготно расселившимся по всей планете. Одну занесло в Брюссель, другую – в Стокгольм. Третья открыла магазин в Майами. Четвертая преподавала русский в Осаке. И все давно были замужем, а одна – даже с детьми.
Нельзя сказать, что космополитические и матримониальные успехи подруг не задевали Соню. Всю жизнь она прожила в родном городе, за границу выезжала только однажды (с родителями в Болгарию) и в двадцать семь лет была беспощадно одинока.
В огромном прохладном кабинете Соне принадлежал стол с компьютером, стена, шкаф и стеклянная перегородка. Все вертикальные поверхности были щедро увешаны графиками, плакатами, эскизами, а горизонтальные – завалены папками, справочниками, дисками. Особо смелые личности пытались заглянуть в шкаф. А там… О-о!
Подобная организация рабочего пространства свидетельствовала, несомненно, о креативности Сонечкиной натуры, о ее трудолюбии и многогранности. (Правда, Аркадия Игоревича однажды придавило огромным макетом гамбургера, изготовленного три года назад для рекламной кампании ресторанов фастфуда. Собственник ресторанной сети уже успел отбить затраты и продать детище, а Сонечка все еще лелеяла аппетитный муляж. Она использовала его для хранения всяческого хлама – внутри макета стоял горшок с землей из-под умершего загадочной смертью кактуса, запасной бокал, старый электрочайник… И вот все это богатство в один прекрасный день почему-то свалилось со шкафа прямо на Аркадия Игоревича. Сотрудники отдела еще долго обсуждали, как же расшифровывается слово из пятидесяти трех букв – первая «е», – произнесенное директором «Кенгуру». Спросить начальника напрямую они как-то не решились…)
На Соне была голубая блузка и юбка-карандаш – все в строгом соответствии с указаниями модных глянцевых журналов. Именно так девушка представляла себе портрет образцового работника. И правда, Аркадий Игоревич обычно ласково улыбался Сонечке (гамбургер он ей простил) и орал, как мы знаем, на Ингу: «Что за вид?!» Тем не менее Инга, несмотря на эпатажное поведение, была руководителем отдела, а суперприличная Соня – заурядным сотрудником. Разве это честно?
Хотя нет, Сонечку конечно же ни за что на свете нельзя было назвать заурядной. Она была необыкновенной. Уже целых восемь лет она работала в рекламном бизнесе и многому научилась. С ней советовались, просили о помощи. В последние годы желающих бесплатно воспользоваться Сонечкиными профессиональными знаниями стало так много (компания Лунского динамично разрасталась), что Софье Орешкиной пришлось осваивать новую науку – умение говорить «нет». За годы усиленных тренировок она добилась грандиозного успеха: из десяти обращенных к ней воззваний о помощи Соня теперь удовлетворяла только девять…
В отделе появилась полуголая, но жутко деловая Инга. Шесть компьютерных дисплеев мгновенно поменяли картинки. Народ в спешном порядке выныривал из Интернета, закрывал окна с пасьянсом или разноцветными шарами, сворачивал «левые» документы.
– Зашевелились, зашевелились, – недовольно произнесла Инга. – Я бы не пришла, так никто и не начал бы работать.
Парни взволнованно уставились на прикид начальницы, вернее, на загорелое тело, не прикрытое одеждой. Девушки смотрели на Ингу с искренним обожанием. А как еще можно смотреть на женщину, которая является вашей начальницей, выглядит как супермодель, владеет огромной квартирой в центре и ездит на новеньком джипе «форд-маверик»? Нет, серьезно, на такую девушку можно смотреть только с искренним обожанием!
– Работайте, тунеядцы! – скомандовала Инга, покидая кабинет. – Костя, не надо пялиться на мою грудь!
– Не надо пялиться, – возмущенно пробубнил Костя. – Оделась бы поприличнее, никто бы и не пялился! Сначала вырядится так, что в дрожь бросает, потом требует не смотреть на ее сись… бюст!
– Костя! – одернула Сонечка. – Когда девушка в жару надевает открытый топ, она меньше всего мечтает об изнасиловании. Просто ей жарко.
– А мне тоже жарко в брюках. Однако я не сую вам всем под нос мои волосатые колени и ногами не размахиваю.
– Твоими кривыми ногами только размахивать, – презрительно сказала Инга, вновь появляясь в кабинете. Она уже переоделась, на ней был костюм морковного цвета. Оранжевый отлично сочетался с загорелой кожей и льняными волосами.
Костя покраснел и спрятался за компьютер. В кабинете повисла траурная пауза. Все поняли, что и в вопросе Костиного экстерьера начальница потрясающе компетентна.
– Софья, зайди ко мне, – приказала Инга.
В двадцать лет, лишившись за полгода обоих родителей, Соня из инфантильного создания превратилась во взрослого человека. Влюбленные в ребенка родители служили буфером между дочкой и враждебной внешней средой. Когда их не стало, Соня осталась один на один со всем миром. Душевная травма долго придавала ее взгляду выражение тоски и потерянности, а отблеск перенесенного горя сохранился в ее глазах и через многие годы. Мужчин почему-то интриговало такое сочетание – улыбка на губах и загадочная грусть во взоре. Они ошибочно приписывали Соне особую опытность.