Громкие дела и их фигуранты мало кого интересовали в этом живописном уголке, известном именами Томаса Вулфа и Билли Грэма.
Не знаю, чем привлекли Голта это место и худенькая девочка по имени Эмили, которой недоставало отца и внимания мальчика по имени Рен. Однако когда двумя годами ранее Голт устроил кровавую вакханалию в Ричмонде, мотивы, которыми он руководствовался при выборе жертв, тоже казались лишенными всякой логики. В сущности, они так и остались неразгаданными.
Выйдя из номера, я шла по остекленным, залитым солнцем коридорам, но красоту утра омрачали воспоминания о преступлениях безжалостного убийцы. Однажды, всего на какой-то миг, он оказался так близко от меня, что я буквально могла коснуться его рукой, прежде чем он выпрыгнул в окно и исчез. У меня не было с собой оружия, да и вообще стрелять — не моя работа. Но с тех пор мою душу не переставало грызть сомнение, от которого я никак не могла избавиться, — сделала ли я тогда все, что могла?
Вино в столовой академии никогда не отличалось хорошим качеством, и я пожалела, что вчера вечером выпила несколько бокалов. Утренняя пробежка вдоль шоссе Эдгара Гувера давалась тяжелее обычного. «Господи, кажется, сегодня не справлюсь», — думала я.
По обочинам дороги, с которой открывался вид на стрельбище, морпехи расставляли складные стулья и оптические трубы. Двигаясь черепашьей рысцой, я чувствовала на себе их нахальные взгляды. Из-за золотой эмблемы на синей футболке меня, вероятно, принимали за агента ФБР или копа. Представив, как по тому же маршруту совершает утреннюю пробежку Люси, моя племянница, я почувствовала беспокойство. Я предпочла бы, чтобы она проходила стажировку в другом месте. Безусловно, немалое влияние оказал на нее мой пример, и именно это страшило меня больше всего на свете. Такие переживания почти всегда возникали во время тяжелых физических нагрузок, когда я выбивалась из сил и осознавала, что годы идут.
Специальный отряд ФБР по освобождению заложников проводил учения. Лопасти вертолета, неторопливо вращаясь, рассекали воздух. Мимо с ревом промчался небольшой грузовик, нагруженный баллистическими щитами, за ним проследовала колонна солдат. Развернувшись, я потрусила обратно к зданию академии, от которого удалилась мили на полторы. Сложенное из желтоватого кирпича, его можно было бы принять за отель современного типа, если бы не антенны на крышах и сплошной лес вокруг.
Наконец я добралась до пропускного пункта, обогнула подъемные шипы на въезде и, подняв руку, вяло помахала дежурному за стеклом будки. Задыхаясь, вся в поту, я намеревалась продолжить путь обычным шагом, когда услышала сзади замедляющую ход машину.
— Нарочно под колеса лезешь, или как? — громогласно осведомился капитан Пит Марино, перегнувшись через пассажирское сиденье своей серебряной «краун-виктории». Торчащие удочки радиоантенн заколыхались от резкой остановки. Несмотря на все мои нотации, он был не пристегнут.
— Есть более верные способы покончить с собой, — ответила я, наклонившись к открытому окну. — Например, не пользоваться ремнем безопасности.
— При моей работе не знаешь, когда придется пулей выскакивать из тачки.
— Врежешься куда-нибудь — точно вылетишь как пуля, — сказала я. — Прямо через лобовое стекло.
Марино, опытный детектив, специализирующийся на убийствах, жил, как и я сама, в Ричмонде. Не так давно он получил повышение с переводом в первый участок, находившийся в самом криминальном районе города. С ФБР Марино долгие годы сотрудничал в рамках программы по расследованию насильственных преступлений.
В пятьдесят с небольшим он являл собой живой пример человека, поддавшегося порокам собственной натуры, жертву неумеренности в пище и злоупотребления выпивкой. На лице, обрамленном редеющей седой шевелюрой, явственно читались следы непростого жизненного пути.