Негромкий голос диктора объявил начало посадки на Петропавловск-Камчатский. Волин сделал движение, чтобы встать.
- Сейчас кончаю, - заторопился майор. - Дали прожектора. Берег пустой. Подбегаем к тому месту. Солдат докладывает, что стрелял он. А стрелял не то в огромного морского зверя, не то в танк, который выползал из воды на берег. После выстрелов, мол, штука эта повернула и ушла обратно в воду. Каково?
- Глупо, он, конечно, сделал, - задумчиво сказал Волин. Надо было дать этому "зверю" вылезть на берег, рассмотреть его хорошенько, а уж потом, смотря по обстоятельствам...
- Э, - сказал майор, - так ведь он...
- Выдумал все, хотите сказать.
- Еще бы...
- И чем же кончилась та история? - спросил Волин, вставая.
- А тем и кончилась... Влепил я ему двадцать суток строгана, а потом отправил с заставы. Понимаете теперь, почему так отношусь ко всем этим разговорчикам о морских вездеходах... Лет пятнадцать прошло с тех пор, и я...
- Нет, не пятнадцать, - тихо сказал Волин, - девятнадцать лет прошло, как вы посадили меня на двадцать суток, товарищ майор Нестеренко. И, между прочим, напрасно посадили... Напрасно, потому что та история, по всей вероятности, еще не кончилась... Интересная встреча. И я рад был снова повидать вас. Очень рад! Может быть, мы еще увидимся. Тогда я расскажу вам кое-что любопытное... А сейчас, простите, мне пора.
Волин помахал рукой оторопело глядевшему на него майору и быстро прошел к выходу. Через несколько секунд его высокая фигура уже плыла вместе с лентой посадочной дорожки к стеклянному зданию, где находились самолеты.
Некоторое время майор сидел неподвижно, сосредоточенно припоминая что-то.
- А ведь действительно он, - пробормотал наконец майор, потирая ладонью бритую голову. - Мне он сразу показался чем-то знакомым. Ну и встреча! Через девятнадцать лет... Черт побери, надо было ему сказать, что он тогда легко отделался. Расхлебывать кашу мне пришлось, - майор помрачнел и налил коньяку.
Девушка-официантка подкатила столик-коляску. Стала убирать со стола.
Майор, насупившись, глядел на нее.
- Вам еще что-нибудь? - спросила девушка.
- Нет, - буркнул майор. - А хотя да... Вы случайно не знаете того высокого седоватого пассажира, который сидел со мной? Я заметил, вы все поглядывали на него.
Девушка улыбнулась:
- Знаю... Его многие знают... Я думала, вы тоже.
- Кто же он такой?
- Академик Волин - океанолог. Вот здесь о нем написано в газете. Его назначили председателем правительственной комиссии, которая будет вести спасательные работы на "Тускароре".
- Значит, Волин, - пробормотал майор. "
Ну конечно, Волин, - думал он раскуривая папиросу. - Когда наш генерал, вместе с этим морским чертом адмиралом Кодоровым, песочили меня за Онекотан, адмирал упомянул про академика Волина. Я еще удивился про себя - однофамилец или родственник того парня. А это, оказывается, он сам и есть... Дела... Кандидаты наук из моих парней получались. Это я точно знаю. Но чтобы академик! Выходит вы, товарищ майор Нестеренко, и будущих академиков воспитывали".
Майор многозначительно кашлянул и подмигнул было официантке, но, вспомнив о двадцати сутках строгача, влепленных им будущему академику, снова помрачнел и покачал головой.
Кошкин строит гипотезы
В Петропавловском аэропорту Волина встретил Кошкин.
Уже рассветало. Низкие облака скрывали снежный конус Коряка и дымящуюся вершину Авачи. Ветер резкими порывами задувал с океана, нес в лицо мелкую дождевую пыль.
- К утру разгонит, - уверял Кошкин, семеня рядом с широко шагающим Волиным и стараясь попасть в ногу. - Как долетели, Роберт Юрьевич?
- Превосходно. Вылетел вчера. Ночь показалась удивительно короткой. И вот я здесь.
- Без посадки?
- Да - прямой рейс. Шесть летных часов.
- Техника на грани фантастики, - восторженно объявил Кошкин, придерживая обеими руками шляпу, которую ветер так и рвал с головы.
- Есть что-нибудь новое? - поинтересовался Волин, когда сели в машину.
- Абсолютно ничего, - сказал Кошкин и с места взял такую скорость, что Волина втиснуло в эластичную спинку сиденья.
Фонари по сторонам широкого шоссе слились в светящийся пунктир.
- Заседание обкома в десять ноль-ноль, - сказал Кошкин, стремительным виражом огибая автобус. - У вас еще есть несколько часов. Самолет на Симушир заказан на четырнадцать ноль-ноль.
Волин бросил взгляд на спидометр. Стрелка подрагивала около ста пятидесяти. Кошкин был верен себе.
- Все члены комиссии приехали? - спросил Волин, помолчав.
- Все, кроме профессора Анкудинова. Старик, как всегда, опоздает.
- А там, на Симушире, не удалось принять по радио... никаких сигналов?
Кошкин так удивился, что даже сбавил скорость до ста километров.
- С "Тускароры", Роберт Юрьевич?.. Вы еще ждете сигналов?
- А почему бы нет!
Кошкин дал газ, и стрелка спидометра сразу рванулась к ста семидесяти.
- Послушайте, не злоупотребляйте, - посоветовал Волин. - Бетон мокрый. Скользко. Кроме того, тут, вероятно, попадаются регулировщики...
- Меня знают, - объяснил Кошкин, но все-таки убавил скорость до ста сорока. - Нет, Роберт Юрьевич, никаких сигналов больше не было. В тот вечер передача оборвалась сразу, как ножом обрезали. И больше ни звука. Это все получилось мгновенно. Взрыв или...
- Передача оборвалась именно в тот момент, когда Савченко сообщил о фиолетовом свечении?
- Мы все дали в газеты абсолютно точно, - сказал Кошкин. - В Совет Министров, вам в институт и в центральное информбюро дан абсолютно идентичный текст. Так приказал Лухтанцев. А текст передавал я лично.