Как только профессор приходил домой, тотчас же начиналась нестерпимая какофония. Шурина тетя, на беду обладавшая музыкальным слухом, ложилась в постель с мокрым полотенцем на голове и просила Шуру завешивать двери периной.
Однако и со звуком ничего не вышло. Удавалось только вызывать дождь из готовых дождевых туч. Это вполне естественно — ведь звуки оркестра Хитрово, подобно пушечным выстрелам, представляли собою воздушную волну.
Эти работы совпали с развитием авиации, подходившей в те годы к звуковым скоростям. Профессор Хитрово сильно надеялся, что вскоре авиация создаст техническую базу для осуществления его идеи.
Сын его — четвертый Хитрово, Петр Александрович — специально изучал авиастроение, надеясь создать особый тип самолета для перевозки туч звуком. Война прервала эту работу. В 1941 году над Ельней сын профессора пошел на таран и сгорел вместе с фашистским самолетом.
Во время войны погибли в Ленинграде и родители Шуры. Отец ее, Леонтий Петрович, также работал в области борьбы с засухой, только занимался он лесозащитными полосами и снегозадержанием. Шура, прибывшая в Саратов, стала любимой и единственной наследницей сельскохозяйственной династии.
Но, вопреки уговорам дяди, Шура изменила его делу. Она стала физиком. Может быть, на ее решение повлияла их общая с тетушкой нелюбовь к дядиной «музыке». Но, конечно, живя в доме, Шура была в курсе всех перипетий борьбы профессора с неподатливым звуком.
И вот однажды — было это на лекции по электротехнике, — когда Шура аккуратно заносила в конспект чертеж лейденской банки, разукрашенной плюсами и минусами зарядов, ей пришла в голову мысль: «А что, если применить эту самую лейденскую банку для движения дядиных облаков?»
Дело в том, что в каждом облаке — не только в грозовом — имеются электрические заряды. Для образования капель кристаллов снега или льда, в облаках необходимы центры сгущения, и такими центрами являются мельчайшие заряженные пылинки, носящиеся в воздухе, крупицы соли или просто ионы (электрически заряженные атомы) газов воздуха. Без зарядов облака не образуются.
Таким образом, каждое облако заряжено — стало быть, можно отталкивать его одноименным зарядом или притягивать и вести за собой противоположным.
Шура сделала простейший расчет — ей показалось, что новейшие сегнетические конденсаторы достаточно сильны, чтобы двигать небольшие облака. И однажды, заранее предвкушая радость старого профессора, девушка с замиранием сердца поделилась с ним своими соображениями.
Однако дядя совершенно обескуражил ее. Он сразу нашел радикальные ошибки: Шура не учла явления поляризации, благодаря которой капельки, притянутые к конденсатору, образовали «забор» для других капелек. В тот же вечер девушка со слезами на глазах сожгла свои расчеты.
С месяц она ничего не думала об облаках, но потом ей стало казаться, что дядя не совсем прав…
В физической лаборатории университета Шура проделала те опыты с электризацией насыщенного водяного пара, которые она сумела там произвести одна. И вновь она пришла к своему дяде, и снова старик несколькими словами обрушил ее постройку. В первый раз в жизни они не поняли друг друга. Шура удивилась, почему дядя, вместо того чтобы посоветовать, как обойти затруднения, преувеличивает их и убеждает ее отказаться от работы. Дядя же, в свою очередь, не мог понять, как это девочка, которая живет здесь в доме и больше всего на свете любит «Пиковую даму» и шоколадный пломбир, приходит к нему с советами — к нему. десяток лет положившему на разрешение этой проблемы. И старик, стараясь быть терпеливым, подробно объяснил Шуре, что она еще школьница, а научная работа — серьезное дело.
«ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ БУНТАРИ»
ВОЗРАЖЕНИЯ дяди останавливали Шуру, но не надолго. Идея прочно владела ею — она думала о ней днем и ночью, читала книги, считала и через некоторое время находила как будто бы убедительные опровержения. Дядя с неохотой спорил с ней, и Шура в конце концов стала обращаться к помощникам старика Хитрово — к его собственным сотрудникам: ведь каждый из них бывал у них в доме и знал Шуру уже много лет.
Кое–кто из них заинтересовался. Решено было повторить Шурины опыты в Сельскохозяйственном институте. В самом институте образовалась целая группа, как их называли там, «электрических бунтарей», и после нескольких чрезвычайно бурных заседаний Ученого Совета профессор Хитрово скрепя сердце должен был согласиться, чтобы рядом с его оркестром обосновались конденсаторы и разрядники электриков.
Лучший ученик Александра Петровича — аспирант Нерубин — надежда старика, как он называл его — «сын но работе», изменил профессору и возглавил работу группы. Многие научные сотрудники — среди них такие, как Карпов, — которые не один год возились с музыкой Хитрово, перешли к «бунтарям». Кроме того, были приглашены со стороны инженеры–электротехники Глебов и Кирюшин.
Сама Шура работала в группе нерегулярно. Она была занята своими лекциями и экзаменами и могла приходить в Сельскохозяйственный институт только но вечерам или во время каникул. И хотя идея электростатического передвижения облаков по–прежнему называлась в группе «методом Шуры Хитрово», девушка видела, как в процессе работы от ее первоначальных предложений остались лишь пунктирные очертания. Менялись не только технические подробности, но даже принципиальные основы. Шура, например, предполагала ловить конденсатором естественные облака, в лаборатории же гораздо лучше удавался предложенный Нерубиным метод искусственной заготовки облаков, при котором водяной пар из воздуха осаждался на заранее заготовленную наэлектризованную пыль или кристаллы хлористого кальция. Недаром столько раз повторял Шуре Глебов при прощании: