Тем не менее, я наблюдался врачами до семи лет, хотя в школу пошел в шесть лет и сразу во второй класс. Однако учиться мне не нравилось — скучно. У меня сформировалась исключительная память, образовался очень приличный словарный запас и проявились неординарные аналитические способности. И самое главное — я заполучил огромное шило в заднице, по определению деда Вани, главы нашей семьи. Он работал водителем дежурного автобуса курортной автобазы Ялты и был неординарным человеком с очень сложной судьбой. В кругу друзей, он себя называл — трижды врагом народа. Первая его жена, начальник Ялтинского главпочтамта, была реабилитирована на третий день после расстрела в 1937 году. Раз враг. Сам он, начальник автопредприятия Иван Буримский, бросил в горкоме партбилет со словами: «Родина у нас одна, гражданин начальник, но вот партии я не нужен. Теперешний.» И как-то не нашлось товарисча, который бы донес эти слова, бывшего члена партии, бывшего немалого начальника местного уровня и депутата горсовета, до соответствующих инстанций. Провинция. Это было два.
Истины ради, нужно отметить, что эта часть биография помогла ему стать надежным связным Ялтинского партизанского отряда в период оккупации. И после всего этого, он проработал шофером до конца своей жизни и это бывший водитель бронеавтомобиля самого товарища Фрунзе. И третье — его вторая жена, как и первая была урожденной Колесовой. Родные сестры с моей бабулей Клавдией. Однако в своем первом браке, бабушка Лизавета была замужем за главным технологом уральского завода и ее фамилия была Шехтер. А ее муж, так же расстрелянный враг народа, был немцем по национальности. Вот так и было — трижды враг народа и почетный гражданин города Ялты. С которым здоровкался, каждый второй взрослый житель города и поэтому ходить с дедом — было мучением для моего склада характера.
Был у дедули и существенный недостаток, он очень любил расписать пульку и только ее. Хотя виртуозно играл во все карточные игры — от бриджа до трыньки. А так как, даже с постоянными партнерами серьезная запись занимает минимум часов пять, практически каждую субботу у него была всенощная. В основном, приятели играли в санатории, в «дежурном» номере люкс. Так как один из троих заядлых любителей преферанса был, по совместительству так сказать, заведующим санатория.
Как ни странно, всегда находился четвертый, из отдыхающих в санатории, которому коллектив литераторов доверял сыграть с высшей любительской лигой Большой Ялты. И литераторы регулярно оплачивали проигрыш своего коллеги-выдвиженца. Вскладчину. Силу троицы знали многие, так как в санаторий приезжали практически одни и те же лица из Союза писателей СССР. Стоит ли говорить, что друзья всегда хотели выиграть именно друг у друга. И того, кто оставался в минусе, они потом подначивали всю неделю. Правда это бывало крайне редко.
Однажды против них выставили серьезного профессионала, который проигрывая, стал мухлевать и был избит…нет не канделябрами, а кулаками рабочего класса, в лице Иван Михайловича Буримского. Урожденного одессита, большого любителя в молодости помахать и кулаками, и ногами. Главное, не разучившегося это делать даже в зрелом возрасте. Школа жизни одесской портовой шпаны, это вам не хухры-мухры. К вящему недовольству бабушек он и меня научил играть в карты и даже часто разыгрывал со мной варианты из толстой книги дореволюционного издания. Бабульки негодовали, ведь нахальный дед отрывал внука от его святой обязанности, играть с женским коллективом в лото. В дурачка со мной играть было не интересно, я с шести лет, постоянно у них выигрывал и мне было скучно.
В школе у меня не задалось, шлейф бывшего постоянного пациента врачей психиатров городской дурки, обеспечил мне кличку Псих. А мой младший возраст в классе, гарантировал столько драк с моим участием, сколько было перемен на уроках. Поэтому дедуля, заметив постоянные синяки на моей физиономии, серьезно взялся за мое физико-психологическое воспитание и к концу учебного года украшения на моем лице стали редкостью. Ну… разок в неделю бланш — было вполне нормально для босоногого детства. А вот кличка Псих закрепилась. Дед убедил мене, что побеждает не тот, кто физически сильнее, а кто готов идти до конца и применить любые, пусть самые грязные приемы уличной драки. Не страшась последствий. Старшеклассники в этом быстро убедились и отстали от меня — Псих, что с него взять.
Однако друзья у меня были, с нашего двора. Уважение к деду коснулось и меня, его внука. Поэтому я органично влился в дворовую уличную шайку и обрел двух закадычных друзей одногодков. А так как я был старше Валеры и Сани по классам и выше в дворовой иерархии, то стал им непререкаемым авторитетом и вожаком. Да и выглядел я старше своих лет — уже через пару годков перегнал ростом и силой большинство одноклассников, старших меня на два года.
Вот, в возрасте девяти лет, нас и заметил Мануэль Игнасио Агирре, во время драки с кодлой дарсанских пацанов. Мы втроем стояли спиной к спине и успешно отбивали атаки превосходящих, более чем вдвое, сил противника.
Пацаны прихватили нас на экзотической шелковице. На огромном дереве которой росли плоды размером с большой палец, на прочной ножке. Их приходилось состригать прихваченными из дома маникюрными ножницами, так как ягоды невозможно было оторвать от ветки не раздавив. А сок, попавший на одежду, не отстирывался и оставлял на одежде синие пятна не хуже чернильных. Даже пальцы рук отмывались неделю. Дерево было спорное, оно находилось за дорогой, а значит в дарсанской зоне влияние. Но в то же время, где их дома, а наш вот он — в пяти, семи метрах. По здравому смыслу, это было дерево общего пользования, но пацанам хотелось нас отлупить. Тем более их было больше и от подмоги со двора они нас отрезали. Нам пришлось слезть с дерева, иначе в ход пошли бы камни. На честное пацанское предложение, один на один и до первой кровянки, они не согласились. Тем более, что Харитона, их предводителя, я хорошо отбуцал неделю назад в школе. В общем понеслась… и в процессе драки наша троица потихоньку стала смещаться через дорогу к спасительной лестнице ведущей в наш двор. Мы успешно отбивались и планировали вскоре сделать ноги, а дарсанские оставляли за собой попытку — пустить в дело палки и камни. Однако Маркиз сказал брэк и драка закончилась ничьей в нашу пользу.