Он начал с главного: целесообразности его перехода в Гостехнадзор. Плюсы были понятны и их было много. Минусы? Опять случайное жилье, неуют, но временно же? Проблемы с вживанием в специфический коллектив, но мне позволят, кажется, набрать свой штат? Незнакомые дотоле функции так ли, ведь ты и сейчас контролем занимаешься? Да и в гидрогеолога из геолога ты быстро превратился Большая ответственность пора привыкать, вырос ты из мальчикового возраста. Наконец, новоявленные проблемы с Аллой? Но при твоей похотливости любовница рано или поздно и здесь образовалась бы
Нет, есть что-то еще в его явном нежелании втягиваться в столь серьезную, судьбоносную деятельность. Он чувствовал, что для его индивидуальности это станет большой ошибкой. Как стало ошибкой поступление на работу в эту долбаную гидрогеологическую богадельню. И то, что он вообще приехал сюда, бросив живую геологическую работу на Урале. А за кем? За Мариной, которая теперь нос от него воротит Впрочем, еще и за сыном, Вовкой-морковкой
Карцев окончательно пригорюнился. Сколько раз уже он собирался все бросить и куцее свое чиновничество, и обуревшую в родных стенах Марину, и эти перенаселенные плодородные равнины да и вернуться в клан геологов, на пустынные горные или степные ландшафты, но Вовка Каково ему будет без меня? А как я буду жить без него? Нет, нет выхода.
Он прекратил бесполезное упорядочивание мыслей и, выключив свет, стал тупо вслушиваться в вечерние звуки: редеющее гудение авто, возгласы проходящих под окном компаний, далекий гул рудовозного состава, шлепки капель в кухонную раковину, периодическое взревывание старенького холодильника, бессвязное лопотание телевизора в дальней комнате, на котором и сосредоточился, ожидая возможности отправиться в постель.
Наконец звук телевизора прервался, и в коридоре послышались шаги жены.
«На водные процедуры» определил Карцев, но свет в кухне вдруг включился, дверь открылась и в проеме возникла Марина.
Я сегодня нездорова и спать с тобой мне будет жарко. Поэтому ложись на раскладушку, безаппеляционно заявила она, смерив его вызывающе-отталкивающим взглядом. И двинулась в ванную. Вот так.
Шевельнув желваками скул, Карцев в некотором недоумении («она ясновидящая, что ли?», имея ввиду свои "столичные" похождения) побрел в спальню и стал раздраженно устанавливать редко использовавшуюся раскладушку. Не то, чтобы ему хотелось спать рядом с Мариной (и совершить неизбежный акт любви), но здесь налицо было пренебрежение супружескими канонами.
А Сашка сейчас, наверняка, кроет свою супругу в хвост и в гриву, вспомнил он недавнее признание Хмельницкого. Эта сцена вдруг ожила в его воображении, и он так явственно представил хорошо знакомое лицо Сашкиной жены, искаженное мукой сладострастия, что заскрипел пружинами, ворочаясь с боку на бок и пытаясь унять некстати вэбодрившееся «естество».
Глава пятая. В «богадельне».
В понедельник, около 8 утра Карцев, войдя на экспедиционный двор, невольно приостановился, встреченный густым запахом и розовато-белопенным облаком расцветших в его отсутствие яблонь и вишен, росших по всему периметру длинного одноэтажного здания, где и размещалась Энская гидрогеологическая экспедиция. Еще во дворе были гараж на несколько автомашин, ремонтная мастерская и полупустые склады. Центральная, задействованная часть двора была утрамбована колесами и ногами, но вся периферия усеяна железным ломом и различным хламом и густо заросла сорной травой. Раз в году, в Ленинский субботник, коллектив экспедиции пытался привести территорию двора в божеский вид, но дня на все не хватало, да и в течение года хлам продолжал накапливаться, так что мусорно-проволочно-сорняковый ландшафт двора почти не видоизменялся. Зато яблони и вишни поддерживались комендантом в образцовом состоянии и исправно, из года в год, плодоносили. Пользовались плодами все, кому не лень было их собирать. Густые кроны, конечно, сильно затеняли окна, но сотрудники, большую часть которых составляли женщины в годах, готовы были и днем работать при электричестве, лишь бы не трогать эту красоту.
Что это ты столбом встал, Серега? фамильярно охлопал его по плечам Павел Бродский, начальник режимной партии. Давно шараги нашей не видел?
Да вот запах меня остановил Когда уезжал, они еще не расцвели, нехотя пояснил Карцев, испытывавший инстинктивную неприязнь к этому неказистому человеку с бочонковидным телом, короткой шеей, круглыми глазами, жидкими прядями волос и откуда-то бравшимся большим самомнением.
Красиво, что и говорить. Но сегодня нам будет не до красоты: начальство с профкомом квартиры станут делить. Ты ведь тоже претендуешь?
Стою в очереди, но, понятно, не первым.
Это неважно. На то и собираются, чтобы очередь перешерстить. Важно, что ты сейчас у начальства в фаворе.
В каком-таком фаворе? Нашему отделу еще и двух лет нет, он и по штату и по ассигнованиям самый хилый в экспедиции
Все это так, но есть один нюансик: если все прочие подразделения деньги только тратят, то вы их уже добываете. И во все большем масштабе. Впрочем, что я тебе толкую ты же сам эту прибыль и сорганизовал.