– Что случилось с солдатом?
– Да он пнул один из этих… – через силу выдавил сержант. – И тут эта штука как засветилась, аж глазам стало больно. А Эндрю вдруг закричал, схватился руками за голову, глаза навыкате, словно там у него в мозгах закипело что-то… И упал… А у меня в башке, господин полковник, такой странный голос вдруг и говорит, да еще и с дурацким таким акцентом:
«Ты зверь. Не трогай. Носитель».
Пока он говорил, Доминик фон Риттер медленно поднял свою импульсную винтовку. Его палец лежал на гашетке реактивного подствольника.
– Остынь, – остановил его Клаус, для пущей верности отведя рукой ствол его оружия. – Прибереги для боевиков, – посоветовал он, сделав шаг вперед по направлению к десятиметровой кристаллической спирали.
Он шел, чуть сощурясь от режущего глаза света, и пытался понять, что же это перед ним такое? Произведение искусства? Какой-то новый хитроумный прибор? Или это…
«Не приближайся».
Голос, прозвучавший прямо в его рассудке, заставил капитана резко остановиться, словно он шарахнулся лбом о твердую прозрачную стену.
«Я не имею к вам никакого отношения. Идите своей дорогой».
Капитан, уже оправившийся от секундного замешательства, удивленно вскинул бровь. Какого дьявола эта штука влезает в его мысли?
Несмотря на подсознательный страх, он сделал усилие и шагнул вперед. Просто так. Потому что был упрям и тратил тут драгоценные минуты. Может быть, последние минуты своей жизни.
Когда капитана прижимали к стене, он действительно становился зверем, но не в извращенном смысле этого слова, просто все его существо вдруг начинало работать на выживание, руководствуясь больше интуицией и инстинктами, чем разумом. И это действительно уже не раз спасало его.
Он сделал еще один шаг.
Клаус, как идущий по следу свежей крови эреснийский «скарм», чувствовал – оно боялось его. Чем бы ни было это светящееся кристаллическое образование, но оно боялось и каким-то ведомым только ему способом пыталось во что бы то ни стало внедриться в сознание человека.
«Не подходи!»
Колени Клауса вдруг ослабли, когда чудовищный визг резанул по его рассудку; он пошатнулся, но устоял, удержав на краю почерневшего сознания мысль о том, что это действительно последние минуты его жизни, и если он сейчас не сделает что-нибудь, то…
Темнота отпустила, и капитан чуть не ослеп от бешеного света, что, перетекая из кристалла в кристалл, струился по спирали.
Эта пещера искусственная… Кто-то принес сюда эту сияющую штуку… Здесь должен быть выход…
Клаус не ощущал, что по его вискам ленивыми струйками стекает кровь, сочась из ушных раковин. Он вдруг потерял связь с реальностью.
За его спиной внезапно загрохотали выстрелы.
Здесь должен быть выход. Он обернулся лишь затем, чтобы убедиться в причине стрельбы.
Сержант-сапер лежал, нелепо выгнувшись, поперек входа в пещеру, и его пальцы судорожно царапали залитый кровью лед. Несколько человек из отряда Клауса, среди которых он успел узнать Доминика, вели ураганный огонь в дымную глубину коридора. Оттуда, как из жерла старинной пушки, вдруг полыхнуло нестерпимым жаром, и по пещере с заунывным воем понеслись осколки, рикошетя от стен и собирая свою страшную жатву. Два или три человека повалились на базальтовый пол, горячий кусок металла полоснул по щеке Клауса, наполнив рот солоноватой кровью.
«Уходите!»
Чужой голос ворвался в контуженое сознание капитана, заставив его прийти в себя и отнять руку от изуродованной щеки.
– Доминик! Взрывай тоннель! – собрав воедино всю свою волю, крикнул он, чувствуя, как кровавая пена пузырится на щеке, когда воздух проходит сквозь рассеченную осколком плоть.
За спиной рявкнул подствольник фон Риттера, и Клаус интуитивно ощутил, как реактивный снаряд с воем ушел в глубину ледяного коридора, обрушив на наступающих боевиков несколько тонн льда.
Наступившая за этим тишина показалась еще оглушительнее, чем взрывы, лишь где-то далеко ворочалось, перекатываясь из коридора в коридор, раскатистое эхо обвала.
Клаус сделал шаг вперед и оказался внутри кварцевого бутона, прямо у подножия спирали.
– Что ты такое? – спросил он, доставая тяжелый обоюдоострый десантный нож.
Ответом была тишина. Лишь ослепительный свет вдруг начал тускнеть.
«Уходите».
– Тебя заклинило? – Клаус уже окончательно вышел из себя. – Куда уходить?! Где выход?!
Он поднял руку и ударил тяжелой рукоятью по одному из кристаллов. Тот вдруг погас, выпав из общего хоровода огня, и с удивительной легкостью отлетел на пол, обнаружив под собой коническое углубление.
«Мне больно!»
– Говори, где выход?!
Рукоять ножа сшибла еще один кристалл, и целая секция спирали внезапно погасла. Движение света в остальных частях ленты теперь казалось конвульсивным и разорванным. Он умирал.
Волны ужаса неслись по его кристаллам, болезненно разрушая привычные связи.
Бог есть любовь… А любовь есть Бог…
«Животные!»
Он не мог ничего предпринять. Он был беззащитен. Тупая ярость загнанных в ловушку людей превращала его в калеку…
«Больно!»
Очередной кристалл с тихим звоном вылетел из гнезда.
«Уходите! Там! Желоб! Вход в гиперпространственный тоннель!»
Клаус вздрогнул.
Удивляться было некогда.
– Куда мы попадем? – сухо осведомился он, занося руку для следующего удара.
«Желоб! – орал в его голове холодный голос. – Уходите!!!»
Капитан криво усмехнулся покалеченным ртом. Сделав несколько шагов, он подобрал с пола пещеры выбитые кристаллы и зажал их в кулаке.
У него все равно не было выбора. Просто он никогда не сдавался.
– Доминик, бойцы, все за мной! – Он подошел к тому месту, где начинался синеватый желоб, и ступил на него. Потом обернулся к сияющей спирали и сказал: – Если я выживу, ты получишь назад свои кристаллы.
Он не видел, что над его головой покрытый трещинами ледяной свод пещеры начал медленно проседать. С потолка уже осыпались мелкие осколки.
Судьба в этот день явно была не на его стороне. Клаус успел сделать всего один шаг, увлекая за собой пятерых оставшихся в живых членов своей группы, когда часть свода с оглушительным треском обрушилась в пещеру.
Последнее, что он успел осознать, прежде чем потерять сознание, был глухой удар, ослепительная вспышка и искрящийся калейдоскоп колотого льда.
Когда отгрохотало эхо обвала, в полутемной пещере остался лишь покалеченный Интеллект. Его изуродованная спираль конвульсивно вспыхивала, периодически освещая горы льда, засыпавшего вход и часть впаянного в базальт желоба. Он умирал…
ГЛАВА 3.
НОСИТЕЛЬ.
Единственным ребенком, случайно оказавшимся на базе в момент ее штурма, была десятилетняя Кейтлин Ларош – дочь одного из примкнувших к заговору офицеров планетарной гвардии Эригона.
Когда наверху началась стрельба, она находилась на самом нижнем горизонте совсем одна в огромном пустом зале, где у стен сиротливо перемигивались огоньками несколько пультов. Отец, пять минут назад поговоривший по интеркому с кем-то сердитым, попросил ее посидеть тут и ушел, озабоченно пристегивая на ходу свою портупею.
Она еще не знала, что он больше никогда не вернется. Некоторое время девочка сидела, болтая ногами, на краю глубокого операторского кресла, вслушиваясь в глухие далекие раскаты грома, потом ей наскучило это занятие, и Кейтлин вприпрыжку пробежалась по залу, стараясь скоротать время. В соседнем коридоре несколько раз мигнул свет. Девочка остановилась и прислушалась. Грохот перемещался все ниже, становился все явственнее, в нем теперь можно было различить отдельные звуки.
Поначалу Кейтлин не испугалась: она всю жизнь прожила с родителями в гарнизонном городке планетарной гвардии и привыкла к тому, что время от времени размеренная жизнь городка нарушалась грохотом, суетой и криками. Мать называла это учениями.