Невольник мести - Нестеров Михаил Петрович страница 10.

Шрифт
Фон

– Думаю, напрямую, – с небольшой задержкой солгала гостья. – Но косвенно – на все сто процентов.

– Какое управление вы представляете?

– Военную контрразведку.

– Я должен подумать. Сколько у меня времени?

– Максимум неделя. У нас есть конкретный план, полуофициальный. Через надежных людей в Управлении по исполнению наказаний приказом тебя переведут в другую колонию. Естественно, до нее ты не доедешь. Но я бы хотела выслушать и тебя. Вряд ли время в зоне прошло для тебя даром. Все заключенные думают об этом, а ты должен был автоматически набросать в голове не один план побега. Ну? – бледнолицая вопрошающе приподняла острый подбородок.

– Что «ну»? – Сергей удивился ее наивности. Даже при крайних обстоятельствах он не раскроет ей и части одного плана. Его хотят крепко-накрепко прикрутить за счет их же единоличного участия в освобождении и проконтролировать на предмет его самостоятельных действий – все просто донельзя. Ну нельзя же использовать такой ломовой способ, как прямой вопрос в лоб! Тут надо действовать с хитрецой. В связи с этим взгляд Марка надолго задержался на тонкой фигуре связной.

– У тебя есть план побега? – снова спросила она, словно стряхивая с себя его проницательный взгляд.

– Откуда! – оба играли не без доли отвращения. Во всяком случае – Сергей. – У меня времени нет думать, я работаю по двенадцать часов в сутки.

Теперь самое время определиться насчет ломового метода связной: насколько далеко распространяются ее полномочия. Тут была обоюдная выгода для обеих сторон.

– Я написал заявление до утра. Ты останешься на ночь?

– Почему бы и нет? – она пожала плечами.

От накатившей вдруг слабости в низу живота Маковцев едва ли не скрипнул зубами. Про себя подумал: «Если что, я ее изнасилую».

Бледнолицая очень просто могла сократить время его вербовки: обнажила бы грудь и спросила: «Ты согласен работать?» Вместо короткого «да!» он бы воскликнул: «О, да!»

Взбудораженный открывающимися перед ним перспективами, взволнованный одним лишь присутствием в этой комнате женщины, возбужденный ее призывным ответом, лежащим в середине или сердцевине ее полномочий («Почему бы и нет?»), Сергей опустил легкий запор на двери. Обернувшись на бледнолицую, заключенный высказал часть своих мыслей:

– Подамся в расстриги. И вообще пора линять отсюда. Уходить лучше на день раньше, чем на десять лет позже.

8

Коломна, 12 ноября, воскресенье

Дом, в котором проживал капитан Макеев, стоял в военном городке. Давно ставшее ненужным ограждение с двух сторон было убрано, остальная часть бетонных плит покосилась, складывалось впечатление, что их удерживала лишь колючая проволока да электропроводка, протянувшаяся от ненужных теперь изоляторов.

Запевала поднырнул под проволоку и направился к пятиэтажке, выкрашенной в несуразный темно-синий цвет. Половина второго ночи. За исключением нескольких квартир, из окон которых струился свет, городок погружен во мрак. Так же темно было в квартире Макеева, окна которой находились справа от парадного на третьем этаже.

Заплетин поднялся по лестнице и замер у двери. Нажать кнопку звонка – дело простое, но старший лейтенант некоторое время стоял в нерешительности. Подстегнул его раздавшийся шум из квартиры на четвертом или пятом этаже. Виктор вдавил белую клавишу и на секунду прикрыл глаза.

На звонок долго никто не отвечал, наконец заспанный мужской голос спросил:

– Кто там?

– Из штаба. – Приготовившись, Заплетин чуть приподнял руки. Как только вслед за донесшимся из квартиры ворчанием открылась дверь, старший лейтенант ухватил Макеева за горло и мгновенно оказался в прихожей.

– Ты один? – тихо спросил он. – Если да, то прикрой глаза.

Макеев поспешно выполнил просьбу.

Ослабив хватку, разведчик покачал головой:

– Капитан, капитан… Ну зачем ты влез не в свое дело?

– Отпусти, – прохрипел Макеев, глаза которого закатились и показывали белок.

– Только не шуми, капитан.

Не зажигая свет, Запевала провел связиста на кухню и задернул занавески на окнах. Затем щелкнул клавишей на воздухоочистителе над плитой, и помещение тускло осветилось бледно-желтыми красками.

На столе стояла початая бутылка водки, нехитрая закуска, рюмка. Вечером капитан пил один. Разговор предстоял долгий и трудный, и Заплетин достал из шкафа рюмку для себя.

– Не возражаешь? – разведчик наполнил стопку и опрокинул ее в рот. Еще раз оглядел хозяина – в трусах и майке, жалкого, напуганного. Не таким он был, когда под дождем провожал разведгруппу глазами, привлекая к себе внимание.

Расчет Заплетина вернулся из рейда только через три дня, когда «Пчелу» под усиленным конвоем переправили в Моздок. Вместе со станцией упорхнул и Макеев.

Майор Казначеев поднял все справки, которые заполнял капитан. На последнюю Заплетин обратил внимание командира: пеленг был неточен. Заведомо неточен. Потому что в этом квадрате разведгруппа не появлялась, а высота была названа Запевалой от фонаря. Макеев боялся и подыгрывал, но узнал он слишком много. Теперь связист должен, обязан ответить на несколько вопросов, большинство которых касались нового оборудования «Пчелы»: не остались ли данные пеленга и радиоперехвата на переносном компьютере Петровского, что знает сам конструктор и его ассистентка, вообще, говорил ли Макеев кому-нибудь о своих подозрениях.

В кармане черной куртки-»аляски» Заплетина лежал пистолет, только вряд ли он понадобится. Разведчик не отличался внушительными габаритами, но легко мог сломать капитану шею. Легко – это физическая сторона дела, но моральная или душевная волновали старшего лейтенанта больше. Он привык исполнять приказы, выполнит и этот, но грязь, накопившаяся в душе за последнее время, пополнится очередной порцией.

– И давно ты догадался, капитан? – спросил Заплетин.

Морщась, Макеев наполнил свою рюмку и выпил.

– Давно. С первых дней.

– Красиво, – ухмыльнулся Запевала. – И об этом ты хотел поговорить со мной – там, у «Пчелы»? Я хорошо помню тот вечер.

Теперь настала очередь Макеева усмехнуться.

– Я не говорить с тобой хотел, а в глаза тебе заглянуть. – Жалкий вид капитана оказался лишь следствием испуга, сейчас в глазах связиста было презрение. – Знаешь, кто ты, старлей? Ты шлюха. Самая последняя шлюха. Раньше я сомневался – разведдела, секреты, ГРУ. А сейчас ты сам подтвердил, что дело не в них. Своим приходом. И я спрашиваю тебя, старлей: приятно, когда тебя имеют бандиты?

Заплетин покачал головой и опустил глаза.

А Макеев переиграл его, в очередной раз потянувшись к бутылке с водкой. Он и взял ее, но только швырнул в окно.

Звон разбитого стекла разнесся по всему панельному дому. Тут же в подъезде, будто ожидая сигнала, хлопнула дверь, раздался чей-то мужской голос. Только Макеев не успел закричать. Разведчик выдернул из-под себя табурет, и деревянная ножка ударила капитана в висок. Это был смертельный удар, ножка стула на ширину ладони вошла хозяину в голову.

Заплетин ударом ноги распахнул раму и, не мешкая ни секунды, прыгнул вниз. Он летел семь метров и приземлился, автоматически согнув ноги в коленях и держа их вместе. Перекатившись через себя, скорее по привычке он покинул военный городок не тем путем, которым появился в нем.

Свою работу Запевала сделал едва ли на четверть. Осталось невыясненным большинство вопросов. И главный – поделился ли капитан своими подозрениями со спецслужбами.

Теперь, наверное, придется задержаться в Коломне, чтобы обратиться с чисто специфическими вопросами к Петровскому или его ассистентке. Выпускник военного училища связи, Виктор Заплетин мог справиться с этой работой. Впрочем, что он будет делать, ему скажут.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке