Зато людей в «Форде» кофейного цвета, с которым американец чуть не столкнулся при въезде во двор, Патрик точно никого не знал, хотя обратил внимание на их суровые, мрачные лица, которые тут же запали в уголках его цепкой памяти. Патрик отметил про себя, что эти зверообразные мужики могли сойти для съемок фильмов ужасов или боевиков про русскую мафию. Особенно Патрику запомнился верзила на переднем сиденье – с монгольским разрезом глаз и дьявольской ухмылкой на тонких бледно-синих губах.
С такими мыслями американец резко шагнул вниз по ступенькам и, оступившись, выругался:
– Бля!
Далее он продолжил свой путь не так резво, внимательно глядя под ноги и на чем свет стоит мысленно проклиная Россию и все, что с ней связано.
Железная дверь была приоткрыта. Толкнув незапертую входную решетку ногой, Патрик Глен вошел в полумрачный коридор, где за столом, откинувшись на спинку стула, «отдыхал» молодой охранник с полуоткрытым ртом и закатанными вверх глазами.
– О матка Русь, – не поздоровавшись с охранником, с презрением бросил американец, – одна пьянь да лодыри!
Задрав высоко голову, Патрик даже не удостоил вниманием никчемного работника, который надрался на работе и спал на посту, словно убитый.
– А еще в Европу лезут! – пренебрежительно буркнул журналист, медленно продвигаясь к кабинету главного редактора. – Азия она и есть Азия!
Находясь под впечатлением «пьяной выходки» охранника и в возбужденном состоянии от встречи с колким взглядом пассажиров «Форда», журналист не сразу уловил, что в редакции стоит подозрительная тишина и спокойствие.
– Может, у них вчера был какой-то религиозно-партийный праздник? – рассуждал Глен, но, неплохо зная русские обычаи и все праздники, гость ничего не мог припомнить существенного. – Наверное, кто-то родился или умер! Да мало ли причин и поводов у этих варваров, чтобы надраться! – Его лощеное лицо скривилось в презрительной гримасе. – Интересно, а в каком состоянии тогда находится их шеф Петр Гришин? Судя по утреннему разговору, вроде бы был в норме.
Американец с горем пополам добрался до кабинета главного редактора и с надменной улыбкой открыл дверь…
То, что предстало перед взором самоуверенного гостя, потрясло его до глубины души, а вернее, мгновенно стряхнуло с него всю спесь и гонор. Патрик Глен неподвижно стоял с перекошенной челюстью и выпученными бесцветными зрачками. Рыжие волнистые волосы медленно выпрямились и стали топорщиться в разные стороны от страха.
Картина была жуткая: в развороченной комнате в нелепой позе «по уши» в крови сидел главный редактор еженедельника Петр Миронович Гришин со снесенным куском черепа, словно у него сняли скальп дилетанты-садисты. Рядом лежала молодая девушка с развороченной резаной раной от низа живота до области сердца. Все ее внутренности вылезли наружу, и Патрику даже показалось, что некоторые еще пульсируют и увеличиваются в размерах.
Забыв о выдержке, американец неловко икнул и, отвернувшись в сторону, протяжно блеванул на пол.
– Во бля-я-я… – вдруг заговорил американец на чисто русском языке да еще с вологодским акцентом, – Чи-ка-го-о-о!..
Очухавшись от первого потрясения, американец вдруг перешел на родной английский язык и закричал тонким протяжным, несвойственным ему голоском:
– Ре-е-е-ор!!
С этим криком, рванувшись с места, он бросился в соседнюю комнату и тем самым только усугубил положение: там также было несколько трупов, среди которых возле работающего компьютера в нелепой позе с отрешенным видом монотонно покачивался в кресле седой юноша в наушниках. Паренек смотрел куда-то мимо гостя и, глупо улыбаясь, напевал какую-то модную песенку про Мурку в кожаной тужурке.
Это был предел: Патрик Глен почувствовал, что ему необходимо в туалетную комнату, однако ноги стали свинцовыми, а дыхание остановилось.
Неизвестно, что случилось бы с американским журналистом дальше, но в это время сзади раздался грозный окрик:
– Стоять!
Двое крепких мужчин в штатском набросились на иностранца и с силой заломили руки назад, отчего у онемевшего и парализованного американца внутри что-то хрустнуло…
Глава 6
Полковник Варанов сидел в своем кабинете и разбирал служебные записки. Он страшно не любил заниматься бумажными делами, но должность обязывала.
На вид Андрею Васильевичу было под пятьдесят или чуть больше. Он был поджарым мужчиной высокого роста и спортивного телосложения. В далекой юности полковник Варанов серьезно занимался вольной борьбой и даже был призером Спартакиады народов СССР. На борцовском ковре Андрей Васильевич встречался с великими мастерами вольной борьбы, в том числе и с легендой белорусского и мирового спорта Александром Медведем, неоднократным чемпионом мира и Олимпийских игр, которому проиграл схватку только по очкам.
Полковник Варанов не спал уже вторые сутки в связи с происшедшей трагедией в Баренцевом море. Андрей Васильевич широко зевнул, медленно и с наслаждением потянулся и вдруг резко встал. Открыв окно настежь, службист сделал несколько приседаний и наклонов. Потом он плеснул из графина воды на руку и обтер уставшее лицо. Помотав седовласой головой из стороны в сторону, мужчина громко крякнул и промокнул лицо носовым платком.
Слегка освежившись, Андрей Васильевич закурил папиросу и несколько раз прошелся по кабинету. Отдохнув таким образом, мужчина сел за стол и снова принялся изучать документы и ставить резолюции.
Неожиданно в дверь постучали, и в кабинет вошел взволнованный старший лейтенант Петровский.
– Разрешите?
Полковник недовольно посмотрел на секретаря.
– В чем дело, Петровский? – строго спросил начальник. – Я же просил меня не беспокоить тридцать минут.
В голосе Варанова явно чувствовалась скрытая угроза.
– Неотложное дело!
Полковник глубоко вздохнул.
– Какое может быть неотложное дело? – чуть ли не выкрикнул начальник и отбросил ручку на стол.
Старлей слегка побледнел и выдавил:
– ЧП…
У полковника вдруг засосало в груди, и он непонимающе уставился на Петровского. Бледный вид старлея и та интонация, с которой он произносил слова, заставила Баранова насторожиться.
– Где?
– На Дмитровском…
Андрей Васильевич вдруг резко встал.
– Да не тяни ты!.. – повысил голос полковник. – Говори, что случилось!
Старший лейтенант Петровский покраснел и, собравшись с духом, выпалил:
– Погиб капитан Челядинский.
– Что-о-о?..
От такой новости у Баранова подкосились ноги, и он медленно осел на свое прежнее место.
– Как ты сказал?.. – не веря своим ушам, тихо переспросил полковник старлея.
– Погиб Челядинский…
Петровский чувствовал себя прескверно: он прекрасно знал, что Варанов относился к Владимиру Челядинскому как к сыну и не скрывал этого.
– Володя, – беззвучно прошептал губами Андрей Васильевич и потянулся за папиросой.
– Да.
Возникла неловкая пауза. Варанов медленно закурил и, опустив голову на грудь, тихо заскрежетал зубами.
– Как это произошло? – сухо спросил полковник.
Старлей пожал плечами и неуверенно доложил:
– Вроде… застрелился.
Полковник мгновенно вскинул голову.
– Застрелился?
– Да.
– Что за чушь!
Петровский поежился и пожал плечами.
– И я так думаю…
Андрей Васильевич затушил папиросу и резко встал из-за стола. Глаза его пылали гневом.
– Кто сообщил о самоубийстве?
Петровский вытянулся по стойке смирно.
– Майор Барышников.
При упоминании майора полковник на мгновение застыл и недоверчиво посмотрел на старшего лейтенанта.
– Барышников?
– Так точно! – отчеканил старший лейтенант Петровский.
Полковник Варанов, ничего не сказав, медленно покачал головой. Потом взял пачку «Беломора» и закурил очередную папиросу.