Он часами слушал разговоры отца с сослуживцами, партийные «руководители» относились к парню иронически-покровительственно, порой шутили: мол, ты, Борис, слушай, учись уму-разуму, особо не лезь, у нас умных не любят. Вот закончишь свой ликбез, возьмем тебя к себе, будешь умным, станешь сильным, получишь власть. А власть не у лидера, он лишь игрушка в руках «серых кардиналов». Настоящая власть у среднего звена, людей средних, не гордых, но с большими связями. Борис согласно кивал, но неизменно про себя добавлял: и богатых. Ваши машины, дачи и спецпайки в один прекрасный день заберут, а хорошо пристроенные деньги останутся.
Заметьте, Борис Гай рассуждал так в начале восьмидесятых, когда ни о Горбачеве, ни тем более о перестройке никто и не слышал, даже представить себе ничего подобного не мог. Он обладал интуитивным чувством предвидения и много позже, оглядываясь назад, многие, причем решающие, поступки в своей жизни объяснить не мог.
Так, после окончания университета друг отца пригласил его на работу в ЦК. Многие о райкоме партии, не говоря уж о горкоме, лишь мечтали, а Борис Гай от столь лестного предложения отказался, заявил, что не дорос, и остался в аспирантуре. Он уже тогда отлично понимал, что сам по себе кандидат юридических наук лишь пустой звук. Гай желал стать помощником Большого Человека. А вот для должности помощника связи отца и научное звание – сочетание выигрышное. Молодого кандидата взяли на работу в ХОЗУ Совета Министров РСФСР, это была не большая, но очень хлебная должность. Борис Гай не подписывал бумаг, по которым распределялись материальные блага, он стоял у окошечка, через которое данные блага непосредственно выдавались. И тут неоценимым качеством оказалось его понимание людей, чутье, кто конкретно из получателей стоит на ступеньку ниже, но находится на эскалаторе, идущем вверх, а кто хотя и выше, но его лесенка ползет вниз. Он стал обрастать нужными связями, получать подарки, обогащаться. Начальство быстро заметило безошибочное чутье молодого чиновника, Бориса стали приглашать в кабинеты, где решался вопрос, какое прошение подписать, а какое отложить. Вскоре Гаю предложили небольшую госдачу, хотя по должности ничего подобного ему не полагалось. К всеобщему удивлению, Борис от предложения отказался, мотивируя отказ тем, что этой привилегии не заслужил, да и вызывать зависть у коллег не желает. Взамен он получил участок в престижной зоне и разрешение на строительство дачи за свой счет. Через два года, как раз к тридцатилетию Бориса, дача была построена. Строительное управление имело некоторое преимущество в получении дефицитных материалов, потому для молодого «хозяина» расстаралось, за счет экономии на участке построили и гараж, и баню.
Сегодня такой собственностью никого не удивишь, скорее вызовешь лишь насмешку, но десять лет назад времена и размах были иными.
Мать относилась к деятельности сына насмешливо, даже презрительно, подшучивая, что Борис пошел в деда по ее, материнской, линии, стал накопителем. Она работала в МИДе переводчиком, сопровождала делегации, отдаляясь все дальше не только от своих деревенских корней, но и от России и постепенно становясь иностранкой. Отцу Бориса катил шестой десяток, человек с ужасом думал о пенсии и смотрел на сына с надеждой и благоговением.
Перестройка еще не началась, но деловые люди, которых еще вчера считали уголовниками, начали поднимать головы, даже всплывать на поверхность. Характер Бориса Гая к этому времени уже полностью сформировался. Образованный, что более важно, умный и спокойный, он выделялся среди сверстников солидной неторопливостью и рассудительностью. Он не стремился немедленно оторвать кусок пожирнее, за что пользовался уважением не только людей деловых, но и матерых партаппаратчиков, которые чувствовали приближение времени нового, неожиданного, нервничали, не могли найти себе места.
Умер последний из могикан – Андропов, вскоре на трон поднялся Горбачев, началась перестройка, которая кончилась тем, чем кончилась. На трон России в окружении опричников поднялся царь Борис.
Нас же интересует судьба одного человека, а именно Бориса Петровича Гая, которому в наступившем году стукнуло сорок. Пять лет он лавировал между навалившимися новыми русскими, меняющимися министрами и удерживавшимися на плаву партаппаратчиками. Несмотря на свое чутье, Борис не знал, к какому берегу пристать, жизнь и ситуации менялись слишком быстро. Партия рассыпалась, даже незыблемый КГБ раскололся, создались группировки, враждовавшие между собой. Опыт подсказывал Борису: главное, ни от кого не зависеть безраздельно. Нельзя, особенно сегодня, складывать все яйца в одну корзинку. Он не завидовал приятелям, а точнее, знакомым, ставшим в короткий срок миллионерами. Россия всегда была державой с сильной централизованной властью и всемогущим полицейским аппаратом. Куда бы нас ни бросало, рассуждал он, как бы ни заносило, но в конце концов мы встанем на якорь. И тогда миллионы конфискуют, хозяев посадят либо разметают по всему свету. Борис имел возможность присосаться к нефтепроводу, но не повезло, подельники поторопились, многим пришлось уехать, их место заняли люди незнакомые. Но он успел сделать несколько крупных глотков, открыл счет в далеком банке и решил временно о нем забыть. Были люди, которые его хорошо знали, с мнением Бориса Гая считались и периодически обращались за советом. Тут выяснилось, что он способен помочь не только советом, но и участвовать в переговорах сторон и, в отличие от арбитража, быстро находить решение, устраивающее спорящие, а то и враждующие стороны. Гай нашел себе крышу в виде международного концерна, где числился рядовым адвокатом. Подавляющее большинство сотрудников не обращали на Бориса Гая внимания, не принимали чиновника всерьез, что его вполне устраивало. Комиссионные он получал из рук в руки, налогов не платил, жил спокойно. Об истинной роли Гая знали лишь председатель и еще один член правления. Однажды случилось непредвиденное: надежный партнер концерна задолжал несколько миллионов долларов и оказался на грани банкротства. Гая пригласили в главный кабинет и разъяснили ситуацию, задав совершенно новый вопрос: «Что делать?» Борис ответить не мог, попросил два дня на раздумья и поехал к должнику в загородную резиденцию.
Переговоры продолжались больше суток с небольшими перерывами на сон и еду. И соломоново решение было найдено. В любой цивилизованной стране такая махинация была бы разоблачена мгновенно, в России она прошла спокойно. Правда, закончилась для одной из сторон трагически, но виной тому был случай, который и поднял авторитет Бориса Гая на огромную высоту. Задумано мошенничество было безумно просто. Чем проще и масштабнее в России мошенничество, тем оно успешнее. Вспомните рекламу МММ, убедитесь сами.
Концерн, которому грозило банкротство, перечислил всю наличность на счета хозяев Бориса Гая, естественно, не забывая его самого. После чего должник обращается в Центробанк с просьбой о крупном займе. Получив отказ, объявляет о своей несостоятельности. Миллионы мелких вкладчиков остаются без штанов, а когда банкротство юридически оформляется, добычу делят.
Все развивалось по сценарию, когда в одно ненастное утро председателя-банкира взорвали в его собственной машине. И что следует отметить особо, взрывом и последующим пожаром была уничтожена вся документация о сделке между двумя концернами. И кто из людей, посвященных в операцию, поверит, что Борис Гай в происшедшем не виноват и вообще не имеет к взрыву никакого отношения? Никто не поверит и правильно сделает. Самое смешное, если над смертью одного человека и горем других можно смеяться, что Борис Петрович Гай киллеров не нанимал и о происшедшем узнал из газет.