– А сам ты за последнее время хуже себя не стал чувствовать? – спросил Гуров. – Ведь не зря же к вам сюда комиссия по экологии нагрянула. Смертность, говорят, высокая, заболеваемость… Что-то неладно у вас в последние годы.
Савинов пожал плечами и криво усмехнулся.
– Кому как, – уклончиво сказал он. – По-моему, терпимо. А если что, народными средствами лечимся. Примешь двести с прицепом и наутро как новенький…
Сказав это, он тут же осекся, сообразив, что подобные методы лечения вряд ли могут понравиться строгому полковнику из столицы. Однако Гуров сделал вид, что пропустил все мимо ушей. В отношении народных методов он и сам бывал небезгрешен.
Из-за угла здания послышался треск мотоцикла, и на середину двора вылетел сержант Калякин на грохочущем «Урале». Он затормозил в двух шагах от Гурова и, не глуша мотора, крикнул:
– Садитесь, товарищ полковник! Только шлем наденьте – я специально для вас захватил, а то не ровен час…
Наблюдая, как Гуров забирается в коляску, сержант с сожалением заметил:
– Вам бы костюмчик-то попроще надеть! Я там протер вроде, а все равно перемажетесь ведь! Жалко костюм – хороший! В таком только в театры ходить…
– Да ведь театра-то у вас, сержант, здесь нет! – шутливо заметил Гуров, втиснувшись наконец в тесную коляску. – А с костюмом, надеюсь, ничего не случится. Ведь вы не допустите, чтобы еще один ваш гость свалился в штольню?..
– Упаси бог! – с суеверным ужасом сказал Калякин. – Что вы такое говорите! Тьфу-тьфу-тьфу, как говорится. Нам и одного хватило… У нас не Москва, чтобы каждую неделю покойник!
– Эх, сержант! – покачал головой Гуров. – Если бы! А каждый день несколько трупов не хочешь? И все – насильственная смерть. Вот что такое Москва! Так сказать, оборотная сторона медали… Но здешнюю статистику мы общими усилиями постараемся больше не портить.
– Это хорошо бы, – заметил Савинов, пристраиваясь на заднем сиденье. – Да как знать? Все под богом ходим…
Грохот мотора заглушил его слова. Мотоцикл сорвался с места и, поднимая тучи пыли, вылетел со двора. Снулый пегий пес, дремавший у ворот, едва успел выскочить из-под колеса. «Урал» сделал лихой разворот на площади перед гостиницей и понесся вдоль главной улицы поселка. Немногочисленные прохожие лениво оглядывались ему вслед.
С оглушительным треском они выехали на окраину Наката, миновали длиннющий бетонный забор комбината и наконец выбрались на шоссе, теряющееся среди зарослей тощих красноватых сосен. По этому шоссе Гуров прибыл в Накат со светлозорским автобусом, но теперь путь его лежал в другую сторону.
Ехали не слишком долго. Свернув вскоре с асфальта, некоторое время петляли по грунтовой дороге, проскочили какую-то деревню, и тут наконец Калякин свернул на едва заметную просеку, углубляющуюся в сосновый лес. Мотоцикл запрыгал на ухабах, и Гурову пришлось изо всех сил вцепиться в люльку. Ему казалось, что вот-вот – и у него оторвутся все внутренности.
Калякин был мастером своего дела – он вел мотоцикл так же уверенно, как если бы ехал по знакомой дороге – и в ту минуту, когда Гурову уже казалось, что они обязательно влетят в ближайший смолистый ствол, Калякин хладнокровно поворачивал руль и неизменно выправлял положение.
Такая гонка продолжалась всего минуты две или три, но Гурову они показались вечностью. Вдруг просека оборвалась, впереди образовалась зеленая стена, и Калякин с разгона затормозил, едва не врезавшись в молодую поросль густейшего кустарника. Потом он стащил с головы шлем и с облегчением сказал:
– Ну вот и доехали! Теперь только пешочком…
Гуров выбрался из коляски, с удовольствием разминая затекшие мышцы. Кстати, он обнаружил, что пророчество сержанта сбылось гораздо быстрее, чем он ожидал, – костюм его был в пыли и паутине, а к правому колену прилип кусочек сосновой смолы.
– Что выросло, то выросло! – заключил Гуров, заметив сочувственный взгляд Калякина. – Веди, Сусанин!
Сержант слегка замялся и обернулся к Савинову.
– Серега, ты вроде лучше помнишь, где тут чего? – неуверенно сказал он и тут же поспешил объяснить: – Я-то, товарищ полковник, сам не местный, здешних лесов, можно сказать, вообще не знаю…
– Можно подумать, я знаю! – угрюмо отозвался Савинов. – Только мне и делов, что по лесам шляться. Пошли вон туда! – он решительно рубанул рукой воздух. – Смига вроде туда нас тот раз водил. Я сейчас вспомню разве?
– Нам главное – до камней добраться, – пояснил Гурову Калякин. – Там у подножия холма лесу поменьше, а камней побольше – там я скорее сориентируюсь… А вообще тут недалеко, не бойтесь!
– А вы и впрямь под Сусанина работаете, ребята! – с неодобрением заметил Гуров. – Не ожидал! Кабы знал, так лучше бы сначала к охотнику заглянул. Бояться я не боюсь, а вот времени жалко. Если заблудимся, совсем некрасиво получится.
– Вот и я предлагаю – вернуться, да подождать, пока Смига объявится, – неожиданно предложил Савинов, с отвращением разглядывая верхушки тощих сосен. – Тоже прыгать тут по камням не хочется. Ноги-то не казенные!
Гуров обвел обоих внимательным взглядом и сказал твердо:
– Ну вот что, орлы! Вы мне теперь кашу по тарелке не размазывайте! Знаете пословицу «взялся за гуж – не говори, что не дюж»? А раз знаете, приступайте к делу! И попомните мое слово – из леса не выйдете, пока место не найдем! И советую мой характер не проверять – неблагодарное это занятие.
Милиционеры стояли, опустив головы, и ничего не говорили. Потом Калякин вздохнул, снял с головы форменное кепи и пригладил мокрые волосы.
– Простите, товарищ полковник, – виновато сказал он. – Неловко, конечно, получилось. Надо бы кого из знающих с собой взять – не сообразили. Но делать теперь нечего – искать будем…
– К вечеру найдем, – негромко буркнул Савинов, однако тут же добавил: – Ладно, пойдемте! Только я ни за что не отвечаю…
Наклонив голову, он решительно зашагал в чащу по едва заметной тропе между кустов. Гуров пошел за ним, а сержант пристроился рядом.
– Что за человек был Подгайский? – спросил Гуров. – В небольшом поселке гость на виду. Какое у вас сложилось о нем впечатление?
– Так это… – растерянно сказал сержант. – Я извиняюсь, товарищ полковник, только так вышло, что я этого Подгайского только мертвого и видел. Слышал, что вроде комиссия к нам в поселок приезжала – экологию проверять, да только я лично их и в глаза не видел.
– А их тут мало кто и видел, – сказал вдруг Савинов. – Они сюда не очень-то… Тут ведь не Москва – метро нету…
Гуров с любопытством посмотрел на него и переспросил:
– Как это понимать – мало кто видел? Они здесь не работали, что ли?
Савинов, не оборачиваясь, презрительно плюнул в кусты.
– Этого я не знаю – работали они или груши околачивали, – ответил он. – А вот что они тут почти не появлялись – это точно. Были один или два раза – в больницу ходили и в администрацию… А так все в Светлозорске… И жили там, между прочим. Наша гостиница им не показалась. Один этот Подгайский как патриот…
– Если я тебя правильно понял, из всех членов комиссии в поселке постоянно проживал один Подгайский? – спросил Гуров. – Остальные бывали здесь наездами, так, что ли?
– Вы правильно поняли, – сказал Савинов. – Так оно и было.
– Любопытно! – заметил Гуров. – Об этом я не знал. И чем же занимался здесь в одиночестве Подгайский?
– А кто его знает? – неохотно сказал Савинов. – Я за ним не наблюдал. Говорят, лазил везде, анализы какие-то собирал… Фигней, в общем, занимался.
– Отчего же так категорично? – удивился Гуров. – Работал, значит, человек…
Савинов махнул рукой.
– Толку от ихней работы! – зло сказал он. – Только воду мутят, а результату – ноль.
– Это как же надо понимать? Не веришь в науку, Савинов? – спросил Гуров.
– А я никому не верю! – убежденно сказал милиционер. – Сейчас такая жизнь, товарищ полковник, что каждый за себя. Я знаю, что вы из воспитательных целей со мной не согласны, но про себя то же самое думаете. Разве не так?