Странный звук заставил Ланье вздрогнуть. Мигом забыв о нерадивом привратнике, магистр обернулся к арке входа. Из сплошной пелены дождя, закрывавшей арку сверкающей вуалью, выступила странная фигура, закутанная в черный дождевик. Сутулясь и кашляя, она заковыляла прямо к магистру, застывшему над драгоценным саквояжем, лежащим у его ног.
Ридус развернулся к незнакомцу, быстро переложив трость в правую руку. Он рос на улицах и знал, чем может окончиться неожиданная встреча в темноте. И даже став магистром, не избавился от настороженности. Ладонь в перчатке плотно сжала тяжелую черную трость с круглым набалдашником из темного стекла. Это, конечно, не магический жезл и не самострел механиков, но она не раз уже выручала молодого магистра, что частенько возвращался в отчий дом среди ночи, чтобы навестить семью.
Но, хорошенько рассмотрев незнакомца, Ланье вздохнул с облегчением. Горбун в изодранном плаще, хром на правую ногу, и кашляет так, словно не доживет до утра. Наверняка один из нищих, решивший, что в такую ненастную ночь даже магистры, обычно витавшие в облаках знаний, проявят хоть немного сочувствия к бездомному.
Тот, словно подтверждая мысли Ланье, откинул колпак капюшона, явив на свет серое лицо, украшенное огромными рыжими бакенбардами, выбивавшимися из-под черного потрепанного котелка. Огромный нос в сизых прожилках, выпученные водянистые глаза, сросшиеся брови – горбун словно вобрал в себя все черты бродяг, в изобилии отиравшихся возле Магиструма в надежде на подачку.
Ридусу действительно стало жаль это несчастное создание. И в самом деле, в такую отвратительную ночь не каждому дано найти приют, даже в таком богатом городе, как Магиструм. Когда горбун приблизился, магистр запустил руку в карман плаща, пытаясь нащупать мелочь, оставшуюся после расчета с кучером наемного экипажа. Монетки, как назло, запрятались в самый уголок кармана и никак не хотели выбираться из своего убежища. Ланье запустил руку глубже и немного глупо улыбнулся подошедшему горбуну, словно извиняясь за задержку. Но тот стиснул синие от холода губы и бросился к Ридусу.
– Магистр Ланье! – выпалил он, брызгая слюной. – Ланье!
– А? – переспросил опешивший Ридус, отступая на шаг, пытаясь выпутать руку из кармана.
– Только вы, – зашепелявил горбун, наступая на магистра. – Только вам!
Он сунул руку в глубины своего дырявого плаща, и только тогда магистр очнулся. Он мягко отступил еще на шаг и вскинул трость. Но горбун, не обращая внимания на угрозу, подступил еще ближе. Ловким движением он вытащил из-под плаща длинный жестяной чехол и ткнул им в сторону магистра.
– Возьмите, – зашипел он. – Это вам, магистр! Я ждал вас весь день. Вам, только вам я могу отдать.
Ланье, на миг решивший, что пришел его смертный час, осторожно протянул руку и взял длинный цилиндр из легкой жести. В таком обычно хранились чертежи механикусов и инженеров. И, судя по весу, этот предмет не был исключением. Чертеж?
– Что это? – резко спросил Ланье у горбуна, не опуская трости. – Кто это послал?
– Это вам, – прошепелявил горбун, бешено вращая выпученными глазами. – Вам! Вам!
Ридус посмотрел на тубус. Исцарапан, словно с ним играли кошки. Завинчивающаяся крышка помята. Никаких надписей, никаких гравировок. Что за дурная шутка?
– Что это? – спросил Ланье, поднимая взгляд, но увидел только спину убегавшего горбуна. – Стой, проклятое отродье!
Но странный гонец только прибавил ходу и в мгновение ока растворился в пелене дождя, словно его тут никогда и не было. Ланье в растерянности посмотрел на тубус в руке, потом перевел взгляд на саквояж под ногами. Бежать за горбуном? Бросить все и пуститься в погоню, чтобы узнать… что? Ланье медленно опустил руку с тростью, взвесил в руке жестяной цилиндр. Судя по весу, внутри, скорее всего, тяжелая и наверняка намокшая бумага. Вряд ли взрывной механизм. Но если это опять глупая шутка Карагозиса из пятой лаборатории, то он за себя не отвечает. На этот раз негодяю придется ответить за все сполна.
Услышав шаги за спиной, магистр резко обернулся. К нему как раз подбежал запыхавшийся привратник – старик с пышными седыми усами, облаченный в форменный темно-красный камзол с золотым шитьем.
– Магистр, – шумно выдохнул он, пытаясь отдышаться. – Магистр Ланье!
– Долго вы добирались, Эдмунд, – сдержанно отозвался Ланье, не решаясь выбранить старика.
– Простите, магистр, – выдохнул тот, – кто это был? Я как увидел, пустился бегом, так торопился…
Ланье вздохнул. Его гнев прошел. Он не мог, как потомственные магистры, выросшие в домах с прислугой и няньками, устраивать выволочку старику лишь за то, что он медленно ходит.
– Ерунда, Эдмунд, – мягко сказал он. – Это просто бродяга. Он напугал меня, но теперь ушел.
Старик расправил широкие плечи, подкрутил седой ус, давая понять, что если бы противник не ретировался, то был бы повержен в прах. Бывший военный никак не хотел мириться со своим возрастом, и Ланье, сдержав шутку, лишь тяжело вздохнул.
– Помогите мне с саквояжем, Эдмунд, – тихо сказал он.
– Конечно, магистр Ланье, – бодро отозвался привратник, легко поднимая с пола саквояж, – куда изволите?
– Ко мне в лабораторию, – отозвался Ридус и, сунув под мышку загадочный тубус, начал медленно подниматься по лестнице.
* * *
К вечеру проезжий тракт так развезло, что ноги скакуна, нанятого на почтовой станции, проваливались в грязь по самые бабки. Альдер, предполагавший к вечеру добраться до Магиструма, тихо бранился и плотнее заворачивался в промокший насквозь кожаный плащ. Выбора не было – жеребец медленно шагал по раскисшей дороге, и подгонять его не имело никакого смысла. Сломает ногу, и что тогда, прирезать его, чтобы не мучался? Смысла нет. Поэтому Альдер, не любившей лишней жестокости, хоть и торопился, бросил поводья, предоставив умной животине самой выбирать дорогу.