Я поднял голову, тщетно разыскивая камеры наблюдения. Впрочем, спорить не из-за чего. Я подписался второй раз.
– Это копия соглашения об опеке, которой вы связаны. Пожалуйста, прочтите её внимательно. Невыполнение любого из пунктов может привести к тому, что вы будете незамедлительно помещены на хранение для полного отбытия срока здесь или в другом исправительном заведении по выбору администрации. Вы согласны с этими пунктами и обязуетесь их выполнять?
Взяв бумагу, я быстро пробежал её взглядом. Стандартная форма. Чуть изменённая версия соглашения об опеке, которое мне приходилось раз десять подписывать на Харлане. Язык был довольно корявым, но смысл тот же. Одним словом, чушь собачья. Не моргнув глазом, я подписал соглашение.
– Что ж, в таком случае, Ковакс, можете считать себя счастливым человеком. – На мгновение сталь из голоса Салливана исчезла. – Не упустите свой шанс.
Неужели эти люди не устают повторять подобные глупости?
Я молча сложил листы бумаги и убрал их в нагрудный карман. Когда я собрался уходить, врач, привстав, протянула мне маленькую белую визитную карточку.
– Мистер Ковакс!
Я остановился.
– У вас не должно быть никаких серьёзных проблем с привыканием, – сказала она. – Это здоровое тело. Но если всё же что-то случится, позвоните по этому номеру.
Протянув руку, я взял маленький прямоугольник картона с механической точностью, которой раньше не замечал. Начала действовать нейрохимия. Моя рука отправила визитную карточку в карман, к остальным бумагам, и я, не сказав ни слова, пересёк комнату регистратуры и толкнул дверь. Быть может, не слишком учтиво, но в этом здании ничто не пробудило моё чувство благодарности.
«Вы можете считать себя счастливым человеком, Ковакс». Это точно. В ста восьмидесяти световых годах от дома, в чужом теле, выпущенный под соглашение об опеке на шесть недель. Переправленный сюда, чтобы заняться тем, к чему местная полиция боится подойти и на пушечный выстрел. А в случае прокола назад, на хранение. Выходя из регистратуры, я чувствовал себя таким счастливым, что мне хотелось петь.
Глава вторая
Огромный пустынный зал напомнил железнодорожный вокзал в Миллспорте. Стеклянный пол светился, как янтарь в лучах вечернего солнца, проникавших через длинные прозрачные панели крыши. У выхода какие-то ребятишки баловались с автоматическими дверями; возле стены фырчал одинокий уборочный робот. Больше ничего не двигалось. В сиянии полированного дерева скамеек застыли группки людей. Они молчаливо дожидались возвращения друзей и родственников из ссылки видоизменённого углерода.
Центр выгрузки.
Эти люди не угадают своих близких в их новых оболочках. Радость свидания оставлена только тем, кто возвращается домой. Встречающие настороженно ждут, какое новое лицо и тело предстоит полюбить. А может быть, это далекие потомки, разделённые несколькими поколениями, встречают родственников, оставшихся в смутных детских воспоминаниях, а то и просто превратившихся в семейное предание. Один мой знакомый, парень из Корпуса чрезвычайных посланников по фамилии Мураками, ждал возвращения своего прадеда, помещенного на хранение больше ста лет назад. Он отправился встречать его в Ньюпест, захватив в качестве подарка на возвращение литровую бутылку виски и бильярдный кий. Мураками хорошо запомнил рассказы о том, как славно проводил время его предок в бильярдных залах Канагавы. Хотя поместили прадедушку на хранение задолго до рождения правнука…
Спустившись по лестнице в зал, я сразу отыскал взглядом тех, кто встречал меня. Три высокие фигуры стояли возле скамейки, возбуждённо переминаясь с ноги на ногу. Пыль облаком поднималась в воздух и сверкала в косых лучах солнца. Четвёртый человек восседал на скамье, сложив руки на груди и вытянув ноги вперед. Все они были в зеркальных очках, так что на расстоянии их лица казались одинаковыми масками.
Поскольку я уже направился к выходу, у меня не возникло никакого желания поворачивать к ним. Когда я прошел половину зала, до них наконец дошло. Двое двинулись наперехват с небрежным спокойствием только что накормленных крупных представителей семейства кошачьих. Широкоплечие, зловещие, с одинаковыми алыми волосами, торчащими гребнем. Они преградили мне путь, встав в паре метров, вынуждая или остановиться, или резко повернуть. Я остановился. Только что с хранения, в новой оболочке, я был не в том виде, чтобы ссориться с местной полицией. Во второй раз за день я постарался изобразить улыбку.
– Чем могу служить?
Старший из «ирокезов» небрежно махнул полицейским значком и тотчас же его убрал, словно тот мог потемнеть на открытом воздухе.
– Полиция Бей-Сити. Лейтенант хочет с вами поговорить.
Предложение получилось обгрызенным, будто полицейский боролся с непреодолимым желанием закончить его крепким словечком. Я сделал вид, что всерьёз обдумываю, идти ли с ними. Но я был у них в руках, и они это прекрасно понимали. Выйдя из резервуара всего час назад, я знал новое тело недостаточно, чтобы ввязываться в драку. Прогнав из головы картину смерти Сары, я послушно направился к сидящему полицейскому.
Лейтенант оказался женщиной лет тридцати. Под золотистыми дисками солнцезащитных очков выступали широкие скулы, выдававшие, что среди предков у неё были индейцы. Широкий рот искривляла язвительная усмешка. Очки сидели на таком остром носу, что им можно было открывать консервные банки. Короткие неопрятные волосы, обрамлявшие лицо, спереди торчали острыми пучками. Лейтенант куталась в не по размеру большую боевую куртку, но длинные ноги, обтянутые чёрным, свидетельствовали о гибком и упругом теле. Скрестив руки на груди, женщина с минуту молча разглядывала меня.
– Вы Ковач, так?
– Да.
– Такеси Ковач? – Её произношение было безукоризненным. – С планеты Харлан? Прибыли из Миллспорта через хранилище Канагавы?
– Знаете, вы говорите, а если что будет не так, я вас остановлю.
Последовала длинная пауза, наполненная блеском зеркальных очков. Лейтенант расплела руки и уставилась на свою ладонь.
– Ковач, у вас есть лицензия на подобные шутки?
– Виноват, оставил дома.
– А что привело вас на Землю?
Я нетерпеливо махнул рукой.
– Вам это прекрасно известно. В противном случае вы бы сюда не заявились. У вас есть что мне сказать, или вы пригласили сюда этих ребят с познавательными целями?
Я почувствовал, как чья-то ладонь схватила и сжала моё предплечье. Лейтенант едва заметно повела головой, и полицейский за моей спиной отпустил руку.
– Остыньте немного, Ковач. Я приехала сюда только поговорить. Да, мне известно, что вас освободил Лоренс Банкрофт. Кстати, могу подбросить до его поместья. – Резко подавшись вперед, она поднялась. Стоя она была почти одного роста с моей новой оболочкой. – Меня зовут Кристина Ортега. Я из отдела по расследованию органических повреждений. Я занималась делом Банкрофта.
– Занимались?
Лейтенант кивнула.
– Дело закрыто, Ковач.
– Это предостережение?
– Нет, просто факт. Обычное самоубийство. Дело закрыто и сдано в архив.
– Похоже, Банкрофт так не считает. Он утверждает, что его убили.
– Да, слышала. – Ортега пожала плечами. – Это его право. Полагаю, такому человеку трудно поверить, что он собственноручно размозжил себе голову.
– Какому такому человеку?
– О, ну же… – Умолкнув, она рассеянно улыбнулась. – Извините, я всё время забываю.
– О чем?
Новая пауза. На этот раз Кристина Ортега, похоже, впервые за наше недолгое знакомство была в растерянности. Когда она снова заговорила, в её голосе прозвучала неуверенность:
– Что вы нездешний…