Я украдкой взглянул на Ортегу, желая узнать, какое это произвело на неё впечатление. Однако орлиный профиль был непроницаемым. Меня заинтересовала усмешка женщины с ракеткой – отвратительная, принадлежащая старому лицу.
Рядом с особняком маячили двое широкоплечих мужчин с автоматами за спиной. Стоя под навесом, они с самого начала следили за происходящим, но лишь теперь, выйдя из тени, направились к нам. По тому, как едва заметно расширились зрачки молодой женщины, я догадался, что она вызвала их с помощью вживленного микрофона. Ловко. На Харлане люди без воодушевления относятся к тому, что в их тела засовывают провода и микросхемы, но, похоже, на Земле всё обстоит иначе.
– Лейтенант, ваше присутствие здесь нежелательно, – ледяным голосом произнесла молодая женщина.
– Мы уже уходим, мэм, – недовольно буркнула Ортега.
Неожиданно хлопнув меня по плечу, она не спеша направилась обратно к транспорту, но на полпути вдруг обернулась.
– Эй, Ковач, чуть не забыла. Вам это понадобится.
Сунув руку в нагрудный карман, она бросила мне небольшой предмет. Машинально поймав, я посмотрел на упаковку. Сигареты.
– Увидимся.
Вскочив в машину, Ортега хлопнула крышкой люка. Я увидел, как она прильнула к иллюминатору, наблюдая за мной. Рванув с места, аппарат пропахал глубокую борозду по всей лужайке и, взмыв вверх, полетел на запад, к океану. Мы проводили его взглядом.
– Очаровательно, – пробормотала стоявшая рядом со мной молодая женщина.
– Миссис Банкрофт?
Она резко обернулась. Судя по выражению её лица, мне здесь были рады не больше, чем Ортеге. От женщины не укрылся панибратский жест лейтенанта, и она неодобрительно скривила губы.
– Мой муж прислал за вами машину, мистер Ковач. Почему вы её не дождались?
Я достал письмо Банкрофта.
– Здесь говорится, что машина должна ждать у терминала. Её там не было.
Женщина попыталась взять письмо, но я вовремя убрал руку. Она стояла напротив меня, с раскрасневшимся лицом, учащенно дыша. Грудь у неё поднималась и опускалась. Когда тело помещают в резервуар, в организме происходит выделение гормонов, почти как во сне. Я почувствовал, что между ног начинает подниматься пожарный шланг.
– Вы должны были дождаться машины.
Я вспомнил, что на Харлане сила притяжения составляет приблизительно 0,8 единицы. На меня почему-то снова навалилась тяжесть. Я вздохнул.
– Миссис Банкрофт, если бы я остался ждать, то ждал бы до сих пор. Быть может, нам лучше пройти в дом?
Она на мгновение широко раскрыла глаза, и по ним я вдруг понял, сколько ей на самом деле лет. Быстро потупившись, женщина взяла себя в руки. Когда она заговорила, голос прозвучал мягче:
– Простите, мистер Ковач. Я забылась. Как вы могли заметить, полиция не проявляет никакого сочувствия. Случившееся выбило нас из колеи, мы до сих пор не пришли в себя. Полагаю, вы можете представить…
– Можете не объяснять.
– Поймите, мне очень неудобно. Такое бывает со мной очень редко. То же самое можно сказать про всех нас. – Она махнула рукой на двух вооруженных телохранителей, словно желая сказать, что в нормальной обстановке у них вместо автоматов на шее висели бы венки из цветов. – Пожалуйста, примите мои извинения.
– Ничего страшного.
– Мой муж ждёт вас на веранде, она выходит на море. Я сейчас же провожу вас к нему.
В доме было светло и просторно. Встретившая нас у входной двери горничная без слов забрала у миссис Банкрофт теннисную ракетку. Мы прошли по выложенному мрамором коридору, на стенах – картины, на мой непросвещённый взгляд, старинные. Портреты Юрия Гагарина и Нила Армстронга, эмфатические образы Конрада Харлана и Ангины Чандры. В конце этой своеобразной галереи, на невысоком цоколе, стояло что-то вроде вытянутого вверх дерева, сделанного из красного камня. Я задержался перед ним, и миссис Банкрофт, уже свернувшей налево, пришлось вернуться.
– Вам нравится? – спросила она.
– Очень. Это ведь с Марса, правда?
Краем глаза я увидел, как изменилось её лицо. Теперь она думала обо мне иначе. Обернувшись, я посмотрел женщине в глаза.
– Я поражена, – призналась миссис Банкрофт.
– Бывает. Это ещё я сальто не делал.
Она пристально взглянула на меня.
– А вы действительно знаете, что это такое?
– Если честно, нет. Когда-то я интересовался искусством и архитектурой. Камень узнал по снимкам, но…
– Это Поющая ветвь.
Шагнув мимо меня, миссис Банкрофт провела пальцами по одной из верхних веток. Камень еле слышно вздохнул, испуская слабый аромат вишни и горчицы.
– Она живая?
– Никто не знает. – Её голос неожиданно ожил, за что я проникся к ней ещё большей симпатией. – На Марсе они вырастают до ста метров, у корня бывают охватом с этот дом. Их песни слышно на несколько километров. Запах тоже разносится очень далеко. Судя по характеру эрозии, им должно быть около десяти тысяч лет. Вот эта ветка, например, ровесник Римской империи.
– Должно быть, это стоило больших денег. Я имею в виду, доставка на Землю.
– Деньги не главное, мистер Ковач.
Маска вернулась на место. Пора двигаться дальше.
Повернув в коридор налево, мы ускорили шаг, вероятно, чтобы наверстать время, потраченное на незапланированную остановку. При каждом шаге грудь миссис Банкрофт подпрыгивала под тонкой тканью майки, а я с мрачной сосредоточенностью разглядывал картины на противоположной стене. Опять работы последователей эмфатизма – Ангина Чандра, положившая изящную руку на вздыбленный фаллос ракеты. И здесь нет успокоения.
Веранда с видом на море находилась в самом конце западного крыла. Миссис Банкрофт провела меня через непритязательную с виду деревянную дверь, и нам в глаза ударил яркий солнечный свет.
– Лоренс, это мистер Ковач.
Я поднял руку козырьком, прикрывая глаза, и увидел, что у веранды был второй уровень. Наверху устроен балкон, отгороженный стеклянными дверями. Там, у парапета, стоял мужчина. Должно быть, он услышал, как мы вошли; впрочем, он точно слышал, как приземлился полицейский транспорт, и понял, что это означает. Тем не менее, мужчина не тронулся с места, продолжая смотреть на море. Иногда такое настроение возникает при возвращении из мертвых. А может быть, всё объяснялось простым высокомерием. Миссис Банкрофт кивком предложила мне идти вперед, и мы поднялись по лестнице со ступенями, сделанными из той же породы дерева, что и обшивка стен. Только сейчас я обратил внимание, что стены во всю высоту заполнены полками с книгами. Заходящее солнце окрасило корешки ровным оранжевым светом.
Мы вышли на балкон, и Банкрофт повернулся лицом. В руке он держал книгу, заложив пальцем место, на котором остановился.
– Здравствуйте, мистер Ковач. – Он переложил том, чтобы пожать мне руку. – Рад наконец встретиться с вами. Как вы находите свою новую оболочку?
– Замечательная. Очень удобная.
– Да, хотя я и не вдавался в подробности, но мои адвокаты получили указание подобрать что-нибудь… подходящее. – Он оглянулся, словно отыскивая на горизонте транспорт Ортеги. – Надеюсь, полиция действовала не слишком официально.
– Пока жаловаться не на что.
Банкрофт выглядел, как Человек Читающий. На Харлане есть кинозвезда по имени Ален Мариотт, больше всего известный по роли мужественного молодого философа-куэллиста, бросившего вызов жестокой тирании начала Эпохи Поселений. Не знаю, насколько достоверно передано восстание куэллистов, но в целом фильм хороший. Я смотрел его дважды. Так вот, Банкрофт чем-то напоминал Мариотта из этого фильма. Только постаревшего. Он был изящным и стройным, с густой седой шевелюрой, забранной сзади в хвостик. А книга в руке и библиотека казались естественным окружением для могучего ума, светившегося в жёстких чёрных глазах.