Секретный институт, некогда финансируемый по высшей категории, а сейчас едва сводящий концы с концами, располагался в трех кварталах от места, где стояла машина Сергея.
Северов перешел дорогу, купил в газетном киоске конверт без марки, положил в него одну таблетку из капсулы, стодолларовую купюру, заклеил и уже в таком виде десятью минутами позже сунул в окошко похмельного вида пожилому усатому вахтеру в синей вохровской униформе.
Кивнув, угрюмый старик лениво бросил конверт на стол рядом с остывающим в подстаканнике чаем и завернутыми в прозрачный целлофан бутербродами с колбасой.
– Передам, не волнуйтесь… – пробормотал вохровец, поворачиваясь спиной.
Покинув проходную, Сергей прошелся вдоль улицы, сел на скамейку в раскинувшемся рядом парке Челюскинцев под зеленой кроной выстроившихся рядком старых тополей и снова достал телефон.
Директор рынка отказался выпить по рюмочке
В не слишком просторном, но зато со вкусом обставленном дорогой мебелью, декорированном икебаной в китайской напольной вазе и картиной в стиле офисного авангарда кабинете находились двое – лысоватый толстенький мужчина лет сорока пяти, с маленьким вздернутым шнобелем, в расстегнутом сером костюме, отдаленно смахивающий на артиста Де Вито, и высокая, необыкновенно худая, а оттого похожая на вяленую воблу дама в красном деловом костюме: юбка-пиджак, с короткой, почти под ежик, стрижкой платиновых волос и в нацепленных на длинный острый нос больших очках с дымчатыми стеклами. Тонкие, как у скелета, но обтянутые загоревшей явно на тропических югах кожей пальцы дамочки были сплошь унизаны кольцами из злата со сверкающими камнями, среди которых особо выделялся алый, чистой воды рубин.
На черном столе, за которым сидела эта колоритная парочка, россыпью и уже аккуратно сложенными и перетянутыми резинками пачками лежали деньги, преимущественно в долларах, хотя попадались и российские рубли.
Денег было так много, что взгляды Чахлого и шагнувших вслед за ним подельников, мельком облизав лица присутствующих, тут же прилипли к заветным шуршащим бумажкам, наличие которых являлось единственным пропуском в рай уже на земле.
Удивленный и рассерженный внезапным вторжением в самый неподходящий момент подсчета полученных за неделю барышей, директор Северного рынка господин Гордеев – а это был именно он – сначала застыл, втянув голову в плечи и испуганно уставившись на вломившихся незнакомцев откровенно бандитского вида, а потом, видимо вспомнив, что является важной фигурой, рывком поднялся из-за стола и, выпятив округлое пузо, своеобразно заменяющее крепкую богатырскую грудь, гневно возопил, указав визитерам пальцем на дверь:
– Кто?! Кто такие?! Что вам здесь надо?! Убирайтесь! – проглатывая буквы, скороговоркой выплюнул директор, наливаясь краской. – Я же приказал никого не пускать! Охрана, мать-перемать!..
Дама в очках – главный бухгалтер, – едва завидев нежданных гостей, чей внешний облик не предвещал ничего хорошего, в порыве понятных в возникшей ситуации чувств поспешила накрыть рассыпанные по столу и собранные в пачки денежки руками, но нечаянно смахнула часть из них на пол, где они сейчас и лежали, слегка трепыхаясь от ворвавшегося из коридора сквозняка.
– Успокойтесь, Юрий Самсоныч, что вы, право слово! – поморщившись, словно от зубной боли, с милейшей улыбкой спокойно сказал Чахлый. – Поберегите сердце, я знаю, у вас оно и так пошаливает. А за борова своего не беспокойтесь – он хоть и упрямый, но до сих пор живой. Давайте лучше поговорим о делах…
Оглядевшись, Чахлый пододвинул к себе стул, стоящий у стены, и, повернув его спинкой вперед, широко расставив ноги, уселся, продолжая строить из себя добряка и даже подмигнув торопливо собирающей с пола купюры относительно симпатичной бухгалтерше.
Двое других быков, подперев спинами входную дверь, молча изучали кабинет, преимущественно сосредоточив свое внимание на куче бабок.
– Вот падло, я же сказал ему – никого наверх не пускать! – злобно вымолвил Гордеев и, в темпе сообразив, что от троицы жлобливых мордоворотов так просто не избавиться, устало повалился обратно в кресло. – Парни, вы кто?! В смысле… от кого и зачем? У меня уже есть «крыша». Если хотите забить стрелку – милости просим позвонить по этому номеру, там вам популярно объяснят, что вы забрели на чужую территорию!
Наклонившись вперед, директор выудил из подставочки отрывного календаря, где было напихано множество всяких бумажек, полиграфически выполненную черную визитную карточку, на которой имелся только номер телефона, тисненный золотыми буквами, и изображение пиковой масти в левом верхнем углу, и бросил ее перед Чахлым.
Тот, не отрывая ласковых глаз прирожденного убийцы от лихорадочно бегающих, суетливых зенок коммерсанта, накрыл карточку огромной волосатой рукой, перевернул, как игрок в домино, на секунду опустил очи долу, а потом прямым скольжением отправил назад и снова уставился на хозяина рынка – на сей раз лукаво и торжествующе.
– Юрий Самсоныч, дорогой, этот телефон можете со спокойной душой слить в сортир, никто вас за такое кощунство теперь не осудит! – вздохнул Чахлый, положив мобильник на стол. – По нему теперь если и ответят, так только рогатые и кривоногие твари из преисподней!
– Как?! – вылупился, делая вид, что удивлен, господин Гордеев. – Это почему?!
– Потому, уважаемый Юрий Самсоныч, что Алтаец и его корешок Скелет покинули этот суетный мир и отправились туда, где не берет ни один мобильник в мире. Но особо не расстраивайтесь – с этой минуты вы находитесь под защитой Пионеров, а мы – люди серьезные, и, случись какая херня – обидит вас кто или, скажем, машину вашу красивую, «Торус», случайно на дороге поцарапают, – любому горло перегрызем! К сожалению, мои визитные карточки в очередной раз закончились, завтра я получу новую партию, а покамест можете просто записать номерок моей трубы. А он очень простой… – И Чахлый продиктовал номер только что приобретенного на имя парализованной и глухой бабки Доцента сотового телефона. Видя, что Гордеев даже не шелохнулся, продолжая сидеть за столом со сложенными на груди руками, укоризненно поднял брови и спросил: – Юрий Самсоныч, вы, кажется, меня не поняли?! Тогда повторю еще раз, специально для тех, до кого доходит так же медленно, как до жирафа: отныне ваша заботливая «крыша» – мы, Пионеры… Если мне не изменяет память, сегодня как раз первое число – время платить!
– Послушайте, это же бред какой-то! – попытался возразить Гордеев, скривив лицо. – Только поймите меня правильно! Насколько мне известно, Алтаец уже давно то ли застрелен, то ли уехал в Южную Америку, точно не знает никто. И если с Русланом… то есть Скелетом, случилось несчастье, это еще не означает, что я должен платить другой братве! У нас с его ребятами уже много лет тесные деловые отношения. Еще по моему прошлому месту службы, в Гатчинской мэрии, я помогал им чем мог, а они не раз помогали мне, защищая от всяких залетных беспредельщиков… – Директор рынка машинально хотел добавить «вроде вас», но вовремя прикусил язык и сдержался. – Поэтому я не уверен, что их «семья» просто так согласится меня отпустить!
– Предоставьте этот вопрос нам, мы его уладим в два счета, – ухмыльнулся Чахлый, обернувшись через плечо и найдя мимическую поддержку Доцента и Биты. – Забудьте о Скелете, лучше давайте по старой русской традиции познакомимся и выпьем по рюмочке. Это – Саша, – кивнув на поигрывающего цепочкой Доцента, представил подельника главный «пионер», – а вот этого отличного парня зовут Федор! А я – Чахлый…