Ричард Длинные Руки – ландлорд - Гай Юлий Орловский

Гай Юлий Орловский

Ричард Длинные Руки – ландлорд

Часть 1

Глава 1

Несмотря на ранний час, припекает сильно. Небо из голубого стало белесым, морские волны катятся замедленно, отсвечивают оловом, но, когда копыта Зайчика застучали по деревянному настилу причала, я наконец рассмотрел сверху, что вода все-таки прозрачная, зеленоватая, а на далеком таинственном дне видны камешки и осторожно передвигающиеся крабы.

Яргард с мостика сыпал веселой бранью, матросы таскают связки канатов, рулоны парусов, что-то закрепляют, кто-то полез на мачту, на корабле предпраздничная суета, что значит – вот-вот попутный ветер наполнит паруса, корабль гордо и красиво помчится на другую сторону океана.

Первым меня увидел и узнал Сенешаль, закричал, замахал руками. Матросы остановились, глазея, да и есть, чего греха таить, на что: хоть Зайчик, хоть Пес, а главное – я, само совершенство…

– Сэр Ричард, – прокричал он издали, – неужто все бросите?

– Да бросать нечего, – ответил я.

– Не передумали? Теперь вы богаче иного графа…

– Я и раньше не был бедным, – буркнул я. – Или не верили?

Он развел руками.

– Да не то чтобы не верили, но в нашем деле нужно быть осторожным.

Пес первым вбежал на палубу, народ шарахнулся, а Зайчик взошел по сходням величественно, как царственный верблюд, остановился, спокойный и неподвижный, я соскочил, крикнул Яргарду:

– Приветствую, капитан! Я рад, что не опоздал.

Яргард облокотился о перила, глаза его внимательно изучили собаку, коня, потом вперил взгляд в меня.

– Через час отплываем, – сообщил он. – Если не успели с прощаниями, сожалею. Увы, упускать попутный ветер – грех. Такое морские боги не прощают.

– В море еще старые боги рулят? – спросил я.

Он поморщился.

– На всякий случай и с ними не ссоримся. Хотя стараемся быть хорошими христианами. Гез, покажи графу, где придется коротать путешествие. Не апартаменты, не взыщите…

– Все в порядке, – заверил я. – Я не родился графом.

Он кивнул.

– Да это видно…

– По чему?

– А как город на уши поставили. Весь порт только о вас говорит. Вы наш герой!..

– Ваш?

– Ну да, разве не будете строить новый и обязательно большой порт?

– Буду, – признался я. – Уже сегодня начнут! А куда поставим Зайчика? Это моя смирная лошадка.

– Вы лошадкой называете вот этого слона?

– Какой слон? – обиделся я. – Где хобот? Где бивни?

Яргард почесал в затылке.

– В самом деле, нет… Как я сразу не заметил. А по росту вроде слон.

За нашими спинами охнуло, матрос задрал голову, глаза выпучились, как у рака. Я взглянул в небо и тоже охнул. В синеве плывет безмятежно закрученная по спирали гигантская ракушка. В таких, но в тысячи раз мельче, живут морские моллюски. Волны в изобилии усеивают ими берега в час прилива. Только эта размером с авианосец и холодно поблескивает в лучах восходящего солнца вороненой сталью.

Мы ошалело провожали ее взглядами. Громадина уплывает в потоках воздуха неспешно, как облачко, как невесомый воздушный шар. Опустела тысячи лет назад, мелькнуло в черепе тоскливое. Умер не только экипаж, но рассыпались в пыль даже хитроумные двигатели… И не уплывает, просто ее уносит потоками воздуха.

– Почему?.. – прошептал Сенешаль. – Почему… не падает?

Для верхних слоев, сказал трезвый внутренний голос, где атмосфера пожиже, слишком тяжела, а для нижних – легка. Вот и болтается посредине, как говно в проруби. Кто-то уравновесил… или само так получилось…

Ракушка в недосягаемой выси прошла над бухтой, мы неотрывно смотрели вслед, как вдруг из поднебесья донесся далекий лязг, словно огромный небесный рыцарь застегивает стальной панцирь. Ракушка медленно повернулась на ребро, продолжая двигаться в потоках воздуха с громоздкой неспешностью дирижабля. Нижнее кольцо дрогнуло, удлинилось, добавились еще два, последнее широким темным раструбом нацелилось на проплывающую внизу землю.

Мое сердце отчаянно забилось. Тело на палубе, а душа подпрыгнула и, отчаянно трепыхая куцыми крылышками, взлетела и цеплялась за небесный металл, отыскивая дверь.

– Что это? – прошептал я потрясенно.

Капитан Яргард перекрестился, другой рукой суетливо щупал амулет на груди.

– Порождение Юга, – прошептал он еще тише.

– Вы такие уже видели?

– Видел разок… Но не такую.

За нашими спинами боцман сказал хриплым голосом:

– Не к добру это… Не к добру!

– Знамение, – произнес Сенешаль значительно. – Знамение.

Ракушка скрылась, Яргард опомнился, пинками и руганью разогнал матросов по кораблю, пора поднимать паруса, только я, замерев, смотрел ей вслед. Есть ли там люди? Или же сопит и трудится одна автоматика?

На корабле несколько тесных каморок, одна из них моя. Я вошел, пригибаясь, огляделся. Одна-единственная лавка, она же койка, и, что удивило, откидной столик, как в самолетах высокого класса, только побольше. Насколько помню, в эти времена такие столики не водились. Понятно, позаимствовали с Юга…

Сердце бьется часто и взволнованно, не нахожу себе места. Сверху через тонкие доски доносятся крики и команды, стук сапог и деловой шум.

Я шагнул к лавке, сердце едва слышно трепыхнулось в радостном предчувствии. Я вздрогнул от кончиков ушей до пят, огляделся, воздух затрещал, как при сильнейшем электрическом разряде. В двух шагах возникла шаровая молния. Ее трясло и дергало, но выдержала напор хаоса и разрослась в плазменную фигуру человека.

Я отступил, инстинктивно прикрываясь ладонью, но огонь не жжет, на чистый свет первого дня творения можно смотреть во все глаза, не щурясь. Фигура укрупнилась, характерный размах плеч и могучие руки, только лицо осталось сгустком огня без намека на глаза и рот.

Голос прозвучал сильный и мощный:

– Ричард… король Барбаросса смертельно болен…

– Тертуллиан! – вырвалось у меня радостное. – Ты все-таки сумел!

– Это сумел ты, – донеслось из сгустка огня. – Твой дух…

Треск разрядом заглушил, фигура деформировалась, силы космоса стремятся разрушить упорядоченную структуру, вернуть в стандартную шаровую молнию. Искаженный помехами голос прозвучал громко и отчетливо:

– Помоги… ему…

Я помотал головой.

– Прости, корабль уже отчаливает.

– Это… нуж…

– Нет, – сказал я резко.

– Тысячи людей умрут… монастыри будут разрушены… Сгорит… а Тьма… восторжествует…

Голос оборвался, фигура уменьшилась до шаровой молнии, а та с жутким треском взорвалась. Меня швырнуло на переборку, в голове грохот и боль во всем теле, я в испуге залечил в себе все ушибы и поднялся. Во рту соленый привкус, но даже кожа на костяшках пальцев уже под лохмотьями содранной розовая, чистая.

На языке остались слова, что я так долго шел к Югу, что он уже по ту сторону океана, что ничто меня не сдвинет и не остановит…

Пес поднял голову и смотрел выжидающе. Я зло и отвратительно выругался, потом еще и еще раз, но злость и бессильная тоска не уходили и не рассасывались, а чувствовать себя говном, ох, как не хочется, это другим могу казаться орлом, но себе цену знаю.

И все равно я плыву на Юг, сказал я себе резко. Всех не наспасаешься. Да пошли они все на хрен, я и о себе должен подумать. В конце концов я чего-то стою, так что не надо мне о высших ценностях. Сейчас каждый за себя, один Бог за всех…

На лавке в поле бокового зрения возникла фигура. Я торопливо повернулся, в глаза бросилось знакомое удлиненное и с заостренными чертами лицо, красивый излом бровей и насмешливо прищуренные глаза.

На этот раз он в красивом темно-зеленом камзоле, скромном и со вкусом отделанном на воротнике золотом, единственное украшение. Я пялил на него глаза, еще не придя в себя от появления Тертуллиана, а Сатана мягко улыбнулся.

– Вы всякий раз так удивляетесь, сэр Ричард!.. А ведь это вы меня призвали. Как и все предыдущие разы. И хотите, чтобы я сказал вам простую и понятную истину: в мире везде несчастья, везде проливают слезы сироты и вдовы, везде несправедливость… Сэр Ричард, вам не поспеть везде! Да вы и сами это понимаете. Гм, понимали…